Отныне и присно, и во веки веков…. Сокращенные обозначения молитв, принятые в молитвословах Что значит присно и веки веков
И ныне, и присно, и во веки веков
"Рождественские истории 2015 года «Городское фэнтези» (Городские легенды, сказки и страшилки.)
Привет всем! Я рада, что вы будете с нами. Теплая компания долгими зимними вечерами согревает... "
Мелким черным шрифтом по нежно-голубой странице вырванный с середины кусок форумного текста.
Закрыл, не дочитав. Открыл следующее:
"Формула счастья
Какой мерой мерите, такой вам и отмерено будет. Хочешь быть счастливым? Будь им! Здоровье, любовь и мир в семье, материальное благополучие и другие составляющие формулы счастья зависят от нас самих".
Следующее:
"Сайт предоставляет широкие возможности для публикаций текстов, размещения фотографий, иллюстраций, личного общения, продвижения собственного творчества. Теперь проводить время в социальных сетях можно с пользой".
И опять:
"Маленькие хитрости интернета и компа" расскажут и ответят на многие вопросы новичков, ведь мы делимся тем, что знаем и умеем сами, без лишних "заумных" слов и насмешек над "чайниками"!
История интересов в непрочитанном спаме почтового ящика. Их можно было удалить, не задумываясь, не тратя драгоценного времени на скрупулезное пролистывание в поисках хоть какой-то полезной информации. Он все понимал, но закрыть вкладку ее почтового ящика не мог. Не находил сил. День, неделю, месяц, год, второй... Закрыть вкладку – перерезать последнюю ниточку, связывающую их, оборвать пуповину, отправляясь в свободное плаванье в океане бытия без нее. Вот только младенчик из него выродится недоношенным, нежизнеспособным, "некликабельным".
"Только 3 автомобиля CLA-Класс «Особая серия» Вы можете приобрести по особой цене 1 385 000* рублей. Спешите стать одним из трех покупателей!"
И следующее:
"Помоги мне..."
И опять:
"Неожиданный взгляд на бизнес с точки зрения философии, человеческой мудрости и личного опыта, цитаты из книг, поучительные, наглядные истории других. Круг общения достойных собеседников".
Он принимал эти входящие непрочитанные письма как лекарство – по десять пилюль в течение дня. При острой боли – одно-два старых, датированных ноябрем 2013 года, с первого взгляда выучив их наизусть. Отправленных не было, и корзина тоже была пуста. Она не любила оставлять что-то после себя. Кроме него, но он не в счет. Он взрослый, сильный, са-мо-сто-я-тель-ный.
Восемь:
Девять:
56*19"06"44*0"04"
Десять:
"Тета-хилинг (ThetaHealing) – универсальная технология физического и духовного исцеления. Она очень проста в освоении и доступна абсолютно любому человеку. А главное – она дает мгновенные результаты: именно поэтому тета-хилинг еще называют технологией мгновенных исцелений".
Свернул окно, снова углубился в договора, дополнительные соглашения, спецификации. Работа ладилась. Больная точка в подреберье не отвлекала. В его кабинете открытые жалюзи, за чистыми стеклами падают с вечернего неба пушистые белые хлопья. В приемной секретарь угощает кофе дежурного курьера, отвлекается на телефон, уточняя завтрашнее расписание. Внизу попискивает шлагбаум парковки – сотрудники потихоньку разъезжаются по домам, не поощряя друг в друге стремления к трудоголизму. Он сам уедет не последним. Не будет тревожить ночную охрану горящим в окнах светом, не заставит выходить на декабрьский мороз парковщика, не будет ползти по пустым, занесенным снегом дорогам до квартиры, мечтая лишь преклонить голову к подушке, чтобы через несколько часов заново пересчитывать дубовые панели отделки стены напротив рабочего стола. Выключит компьютер, достанет из встроенного в стену шкафа пальто, выпьет на дорожку бренди и отправится на тренировку в клуб, немало не волнуясь о том, как сочетается алкоголь с водительским местом и тяжелыми физическими нагрузками. Он давно не садился за руль трезвым, даже с утра употребляя крепкие спиртные напитки так же, как иные пьют чай: пару глотков ячменного виски с бутербродом на завтрак, пару стопок холодной водки на обед, благородные коньяк или бренди в любое время дня. Привычка не являлась снотворным, успокоительным, никак не влияла на его здравомыслие, скорость реакции и работоспособность. Никто и никогда не видел его пьяным, а автоинспекция не останавливала машину с его номерами. Так было нужно.
Серый зимний день, машина по стекла в дорожной грязи, сыплющаяся с неба ледяная крупа, осточертевший номер паркетника впереди. Стандартный рингтон на все входящие, кроме номера жены, но она сегодня не звонила.
– Слушаю.
– Здравствуй. Ты за рулем?
– Да, если это можно так назвать.
– Можешь остановиться?
– Я в пробке на кольцевой, ползу со скоростью улитки, а это все равно, что стою.
– Остановись, пожалуйста, включи аварийку.
– Зачем? Что-то случилось?
– Да.
– Что?
– Ты остановился?
Он переключил передачу, поставив рычаг на "нейтральную скорость", но только потому, что поток в очередной раз замер. "Сегодня Государственная Дума приняла в третьем чтении закон о..." сменил радиоволну на незатейливую песенку из советского мультфильма "Кабы не было зимы, в этом нет секрета, от жары б увяли мы, надоело б лето... ", соврал:
– Да.
Тишина, будто собеседник собирается прыгать в холодную воду. Жена сегодня не звонила. Кажется, он уже тогда понял, что произошло.
– Она разбилась утром на Кутузовской. Мне очень жаль. Нам всем очень жаль.
"...лёд на речке не замёрз, кабы, кабы, кабы..." Новый год всего через пять дней. В городах засильеелок, одна другой наряднее. Под влажным мокрым снегом, на черной голой земле разукрашенные деревья выглядят жалко. Но дети рады. В крупных городах дети не знают, что этот праздник бывает белым, сугробистым. Он переключил передачу, проехал пять метров, не позволив перестроиться особенно "торопливому" Бентли. Остановился. Спросил:
– Как?
– Авария. У маршрутного такси лопнуло колесо.
– Она ехала в маршрутке?
– Нет. У такси лопнуло колесо. Его понесло на остановку. Ты же знаешь, там с утра всегда полно народа. Я не представляю, зачем она это сделала...
– Она была на остановке, и ее сбило маршрутное такси?
– Да нет же, черт... Она была за рулем и зачем-то бросила машину под маршрутку. Сам бы не поверил, но камера – на этом проклятом перекрестке всюду одни камеры! – записала, как ее машина из второго ряда с ускорением устремляется прямо под такси, в зазор между ним и остановкой. Удар со стороны водителя и... все. Слушай, давай я тебе при встрече все расскажу и покажу. Ты когда прилетаешь?
– Завтра после обеда. Тело в морге?
– Да. При ней были все документы, обошлись без опознания. Тебе перерегистрировать рейс?
– Нет. У меня вечером встреча. Скажи, чтобы распорядились насчет кремации. Еще кто-нибудь пострадал?
– Нет. Нет, вроде бы. Слушай, какая встреча?!
– Важная. Завтра буду.
Он не попрощался. Нажал отбой. За стеклом серый день неспешно набирался темноты. Впереди, перекрыв соседнюю полосу, дорожники укладывали асфальт прямо в жидкую грязь.
Светофор мигал желтым. Люди все еще переходили дорогу, семенили, срываясь в короткие перебежки. Дорога широкая, а светофор горит совсем недолго, если замешкаешься на старте, то можешь стать добычей какого-нибудь ретивого табуна под уздой железного капота. Впереди Кутузовский Перекресток. Именно так, с почтительной заглавной буквы "П". Это там за последние два года ни одной аварии, даже в День Жестянщика, традиционно «отмечаемого» по первому холодку, дорога не украшена битым пластиком фар. А здесь можешь и угодить кому-нибудь на бампер, подлететь сломанной куклой, небо с асфальтом перемешав. На Перекресте тоже бились. Много бились, что ни день, то авария, что ни авария, то покойник. Но как два года назад, аккурат под Новый Год, батюшка молитвой отчитал, святой водицей окропил, кадилом дымным из стороны в сторону помахал, так даже автобусы вовремя приходить стали, чего с ними отродясь не случалось и ни на каких других остановках до сих пор замечено не было.
Он покивал, что слышал о чудесах Кутузовской, слышал и впечатлен. Включил поворотник, закладывая вираж к гипермаркету, остановился, высаживая подобранную на заснеженной обочине бабку, вспомнил, что в холодильнике за выходные значительно опустело, вышел сам, разрешая порывистому холодному ветру играться с полами незастегнутого пальто, пряча руки и карманы от бабкиных материальных благодарностей, с тоской разглядывая бесконечные магазинные площади. Покупать продукты там ему не хотелось. От этих законсервированных в стерильности залов беспричинно веяло мертвечиной.
Похоронная суета прошла мимо него. Из-за погодных условий рейс задержали, и в последнюю дорогу благоверную собирали совершенно чужие люди. Он увидел ееуже в зале прощаний. Увидел чье-то постороннее восковое лицо в обрамлении слишком живых цветов, скверно заретушированный кровоподтек под кромкой платка, плотно сомкнутые синеватые губы. Ему не хотелось ее в них целовать. Пришлось. Ему не хотелось слушать все то благостное, что каждый имел сказать, будто пытаясь перещеголять предыдущего оратора в слащавости словоизвержения. Пришлось. Ему не хотелось принимать все эти бессмысленные соболезнования, выставляться напоказ для всеобщей жалости. Пришлось. Он смотрел на небольшой гроб своей супруги, смотрел, как затягивает его в открытую дверь печи, и все ждал, когда у него наступит это разрекламированное психотерапевтами шоковое состояние. Когда болезненно ёкнет сердце, когда станет невозможно дышать от невыносимого чувства потери? Ведь черным дымом в трубу уходила единственная женщина, которую он когда-либо любил, которая была для него больше чем женой и товарищем – она была смыслом его жизни, буквально. Но у него даже пятка не чесалась. В голове вертелись статьи Кодекса, пункты и подпункты нормативных соглашений. Ощутил облегчение, получив на руки плоскую лакированную коробку траурных цветов, собрался уходить, но дальше следовал обязательный поминальный обед, где после праха покойной он был вторым по важности виновником торжества. Уйти было никак нельзя, а обозначать присутствие и показательно скорбеть для него невозможно. Пришлось пить и поить окружающих, чтобы задушевные речи сменились столь же задушевными песнями. В итоге все закончилось обновлением вдовьих простыней с какой-то официанткой. Коробка с пеплом осталась в прихожей на консоли для ключей под украшенными праздничной мишурой сосновыми ветками. Нет, это была не официантка. Это была лучшая подруга покойной.
Пища на кассе стейком и пучком салата сам себе сознался, что до образцового вдовца ему так же далеко, как до образцового мужа. И поздно говорить "Прости" за все пропущенные годовщины, отмененные культурные походы и отпуска, полуночные возвращения и ленивые выходные. За всех женщин, что вертелись рядом, которых он не замечал – но поди это докажи, когда находились "доброжелатели", доносящие на то, чего и не было. И на то, что было мимолетным. За все подарки, которые он не сделал, за все цветы, что не преподнес. За все его брюзжание, за капризы, за раздражение, которое невольно сбрасывал на нее... Поздно говорить, да и незачем. Она же его не бросила, уйдя со скандалом к другому. Она просто... умерла.
Впервые ее почту он вскрыл на сорок дней. В офисе кто-то неосторожно вспомнил об отосланных ей фотографиях с последнего юбилея фирмы. Вспомнил, а он находился достаточно близко, чтобы говорившему стало неловко. В те дни они все его оберегали, проявляли какую-то неуместную, навязчивую заботу, а он никак не мог понять отчего. Утром, бреясь, подолгу всматривался в свое отражение, пытаясь найти эти изменения, что сигнальными маячками сообщали каждому встречному: "У меня горе. Нуждаюсь в жалости". Не находил. Ни небрежности в одежде, ни изможденности в лице, ни потери сна, ни аппетита, ни тусклого больного блеска глаз – кто-нибудь, объясните, как это вообще выглядит?! Но чем обычнее он был, тем трепетнее к нему относились люди: "Ах, как он держится! Как скрывает свою боль! Ведь он же ее любил? Любил! Надышаться не мог своим сокровищем! Наверное, до сих пор не осознал утрату, бедненький..." Осознал. Четче чем кто-либо – она мертва, отпета и сожжена. А ему? Ему не больно, не грустно, не одиноко. Только в межреберье засел злой уголек. Тогда он перестал скрывать сколько пьет, перестал заказывать у секретаря кофе и выливать его под пальму, используя чашку для бренди, стал держать бутылку в ящике стола, а не в вечно запертом сейфе. "Спивается!" – слезливо вздохнули окружающие и оставили его в покое.
Контрольный вопрос: "Как ты назовешь меня?"
Единственно возможный ответ: "******"
У вас тридцать восемь новых писем.
На сорок дней, в первых числах февраля он нашел свою иглу и приступил к путешествию по собственным венам. Тогда же он получил первую мольбу "Помоги мне" и две точки координат, не отправленные с незнакомого почтового ящика, а будто возникшие в папке "Входящие". Без адреса, без отправителя, без времени. Здравомыслящий человек сразу же заподозрил бы неладное. Здравомыслящий человек решил бы, что в его близком окружении завелся враг, желающий раскачать и без того уязвленную психику, довести его до срыва. Здравомыслящий расчетливый делец нашел бы независимого программиста, который сказал бы кто и когда взламывал его компьютер, засел бы в засаду, выставив свое потрясение приманкой, и стал бы ждать, когда на нее клюнет заинтересованная рыбка. Здравомыслящий присмотрелся бы к своему окружению " "Is fecit cui prodest"*, но он ничего этого делать не стал. Сошел с ума? Поверил? Нет. Он точно знал, что в его самом ближайшем окружении всем давно и хорошо известно: его психика примет все, а играть на временном помрачении опасно и бессмысленно. У него не голова – у него беспристрастный суперкомпьютер. Получив первую мольбу, он вытащил из архивов милиции материалы по тому ДТП: фотографии, отчеты, протоколы осмотра места, опроса свидетелей и пострадавших, видеозапись – копии, разумеется.
– Ты ничего не найдешь. Водитель нормальный мужик, двадцать лет стажа. В случившемся никто не виноват, кроме нее. Юридически она нарушила несколько правил дорожного движения. Фактически... покойников было бы больше.
– Я никого не ищу. Мне просто надо... посмотреть.
– Зачем бередить?
Пленку он не тронул. Не имел к ней интереса. Протоколы отложил. Нужны были только подшитые к делу четкие цветные фотографии, и то не все. Выдавленный на обочину покореженный автомобиль, смятый металл передней стойки, срезанная дверца, безжизненно обвисшая женская рука в черной кожаной перчатке – зрение стало совсем туннельным, – бордовые росплески по грязному снегу.
– Кровь пролилась.
На место аварии он отправился только три недели спустя.
От гипермаркета домой на Белинского дорога была только одна – через Кутузовскую. Он долго искал по карманам ключи от машины, долго грел еще теплый мотор, настраивал радиоволну "...первые сведения о праздновании христианами Рождества относятся к 4 в. Вопрос о реальной дате рождения Иисуса Христа является спорным и неоднозначно решенным среди церковных авторов. Возможно, выбор 25 декабря связан с приходившимся на этот день языческим солярным праздником..." – бодро вещала диктор.
– Все у них спорно, – проворчал, выруливая со стоянки. – Сейчас они спорят, был ли Иисус вообще.
Диктор дала повод: завтра Рождество, а там и Новый Год рядышком, а у него в доме никакой праздничной атрибутики – ни украшений, ни гирлянд, ни живых сосновых лап. И черти бы с ними, с украшениями, но вот лапы – лапы должны быть обязательно. Стоять в глиняном кувшине на консоли для ключей. От католического до православного Рождества, а может и дольше, пока не начнут ронять выцветшие зеленые иглы. Не им порядок заведен, не ему его менять...
Лесополоса за городом простиралась вдоль объездной, в совершенно противоположной от Кутузовского Перекрестка стороне.
У его секретаря появилось новое увлечение. Умная, исполнительная женщина имела один несущественный недостаток – склонность к мистицизму. И случившееся закономерно подтолкнуло ее искать разгадку в паранормальном. Теперь она собирала все слухи, все небылицы, что каким-либо образом касались Кутузовского Перекрестка или других подобных "несчастливых" мест на казалось бы ровных дорогах, скрупулезно подшивала их в архив и... нет, не делилась с ним соображениями, а деликатно оставляла их на видном месте. Он столь же деликатно их не замечал, "случайно" погребая под бумажными завалами, но когда одна и та же нелепица попалась ему на глаза в шестой раз, все же не выдержал:
– На Кутузовской никогда не было кладбища. Ни старого, ни нового, ни русского, ни татаро-монгольского. Капище было, кладбища не было.
– Вы интересовались этой темой? – нейтрально-вежливый тон, а в умело подкрашенных глазах плохо скрытое торжество "Тебе не все равно!" – А чье капище, вы знаете?
– Постольку поскольку. По одному из образований я историк-славяновед. Немного увлекался краеведением. А капище... скверного бога, Черного. В фольклоре фигурирует под именем Кощея. Ему приносили кровавые жертвы, иногда человеческие.
– Возможно, поэтому там столько бьются! Ой, простите, я не хотела...
– Возможно и потому. Но это было очень давно.
Ровная снежная целина искрилась в дальнем свете фар. Он не стал глушить двигатель, не намереваясь забредать по глубокому снегу так далеко в ночной лес. Но поваленных сосновых ветвей вблизи от дороги не встречалось, а он все шел и шел, теряя цивилизацию из вида. Полы пальто мели слежавшийся наст, будто и не было среди деревьев никакого ветра, будто не заглядывала сюда хозяйка-метелица, что осаждала город вот уже третий день. Сосновые ветки нужны ему были обязательно промороженные, с хрусткими кристалликами льда на длинных иглах.
Зима не сдавала позиций, косо хлестала по ногам острой сечей, выводила жалейную ледяной поземкой. Он приехал на перекресток среди ночи, гарантировав себе одиночество в этих координатах.
Она сидела на остановке. Спрятав руки в рукава пушистой шубки, утонув в капюшоне, зябко притоптывала сапожками. Он проехал на пять метров дальше, включил аварийные огни. Вышел. На нее не смотрел, но видел, как она встрепенулась, вскочила, сделала шаг вперед и как-то бессильно, опустошенно привалилась плечиком к опорной стойке. Он на нее не смотрел. Разгребал носком ботинка слежавшийся сугроб в полуметре от обочины, будто в нем, уже раз таявшем , все еще можно было отыскать бордовые капли. Засунув руки в карманы, гнул в пальцах монетку, лишь бы не обращать внимание на то, что с нее слетел серебристый мех головного убора, что ветер играет прядями, что длинные ресницы чрезмерно черны для слишком бледных щек и глаза от этого кажутся двумя провалами в Ничто, что обметанные растрескавшиеся губы безмолвно шепчут его имя. Что она сторожко, кругами подобралась настолько близко, что вот-вот он ощутит прикосновение ее замерзшей ладошки к своей гладко выскобленной щеке. Что он не видел ее шестьдесят шесть дней, тысячу шестьсот часов не обнимал. Что рядом с ней морозной ночью он давится душным ароматом белых лилий. Что модельная обувка ее на свежевыпавшем покрове не оставляет следов. Что ни она сама, ни вонзенный в сиденье скамьи тяжелый боевой серп не дают тени. Нет, он не смотрел на нее не оттого, что его внутренности кислотой выедала обида. Он не смотрел на нее потому, что если они встретятся взглядами, то она уйдет с ним. Прямо сейчас.
Он повернулся к ней. Она рассматривала его машину. Заиндевевшая ветка липы пронзала ее насквозь.
У его маленькой жены всегда было много дел. Почему смерть должна что-то изменить?
Руль лип к ладоням. Рычаг автоматической коробки передач лип к ладоням. На ладонях змеились прилипшие черные шерстинки. Зато в салоне остро пахло горькой сосновой смолой. Он знал, что скоро приедет домой, поставит их без воды в кувшин, небрежно украсит ювелирными безделушками из ее шкатулки с драгоценностями и поздравит себя с тем, что протянул еще один год. Второй. Два года в пустоте – это мало или много?
"Помоги мне".
Достаточно.
Он зло ударил по тормозам. На обледенелой трассе тяжелый внедорожник закрутило как брошенный елочный шарик.
Год и четыре месяца выгрызали ему печень, разлагали легкие, иссушали сердце, но нельзя было сказать будто в течение этого года, четырех месяцев и двух дней он успевал скучать. Работал обыденно, как вол, вел насыщенную культурно-развлекательную жизнь, пропадал в командировках, летал в отпуска, знакомился с людьми, встречался с женщинами и не слишком чурался матримониальных хищниц, пил и читал ее почту. Вот только через Кутузовскую с того единственного раза больше не проезжал.
Внезапный ливень разогнал прохожих, вынудил автомобилистов двигаться медленной, взаимно вежливой, железной гусеницей. Уперевшись взглядом в стоп-сигналы впереди идущего, переплывая моря луж, как синхронист, со скоростью потока, он думал о той глупости, что сейчас совершает. Что не надо было ему из аэропорта ехать через город, не надо было ехать домой. Что хоть на Перекрестке и бродят стадами неприкаянные души усопших, он все равно увидит только одну. Единственную. Ту, что сбросила на скамейку остановки и шубку, и платье, и сапожки. Ту, что в одном нижнем белье копается среди клумбы, то ли сажая что-то пестрое в пестром, то ли пропалывая, то ли перекапывая какие ценности. Ту, что вопреки трусливой надежде, заметит появление его слабости и приветливо махнет выпачканной землей рукой и, запамятовавшись, смахнет со лба налипшие мокрые пряди. Ту, что рассмеется чумазо и довольно запрокинет к небу лицо. Ту, что раскинет руки и закружится, затанцует легконого, совершенно забыв про мимо ползущего него, стиснувши зубы повторяющего "Вот как? Вот так! Так, так, так..." Ту, чье размытое в дожде отражение он будет долго провожать взглядом в зеркало заднего вида.
Руль давит в грудь, лобовое стекло пошло сеточкой трещин. Зарывшись носом в снег кювета, внедорожник дымит покореженным капотом. Он хрипло откашливается, чувствуя, как булькают легкие, вытирает тыльной стороной губы, отмечая отсутствие предательской крови, и лезет на волю в торжественную звездность лесной ночи. Экипируется самым необходимым, оглядывается, стирая снежком с лица сомнения, и, проваливаясь по колено в сугробы, устремляется в лес. До второй координатной точки километров сорок пять по пересеченной местности.
Он не любил бывать на Кутузовской, даже когда они были вместе. Обязан был, оттого и не любил. Всякий раз, когда обстоятельства заносили его на этот перекресток, на него накатывала тяжелая душная злоба – по сути, естественное его состояние. Естественное, но не значит, что желанное. Он слишком много видел. Слишком много и слишком многих.
На Кутузовской всегда была толпа. Серая обезличенная масса. Корм. Треба. Подношение этого города забытому местечку в пяти метрах от остановки, в полуметре от обочины, под самыми корнями старой липы, что вопреки всем стараниям главного архитектора продолжала расти и цвести. И собирать под корнями гнилостно-бурый, притягательно горячий пульсирующий сгусток самой чистой в мире боли – посмертной. Самой вкусной, жаждоутоляющей. Зимой особенно заметной.
Он проезжал мимо. Боль копилась.
На Кутузовской всегда была толпа мертвых. Серая обезличенная масса невинно убиенных душ, возложенных городом на выкорчеванный алтарь забытого заброшенного капища давно не существующего бога. Нельзя было здесь рубить лес, строить город, пролагать дорог. Есть места, которые по праву зовут проклятыми. На них нельзя жить. И ходить через них опасно. На таких местах несут самые смирные кони, переворачивая возки с пассажирами, выходит из строя надежная техника, сходит со своего чрезмерно сложного ума электроника. На таких местах души зовут новые души, насильно извлекая их из еще живых тел.
Он проезжал мимо, волей своей пресекая зов, стараясь не замечать, что мертвых становится слишком много, что не стоят они одиноко посреди асфальтных полос, что прибывают подобно половодью по весне, грозя выхлестнуться за пределы намоленной земли. Старался не замечать, как всякий раз сидящая рядом жена хохлится, как большая хищная птица, бессознательно пробует холодными пальчиками остроту заточки несуществующего серпа.
Так старался не замечать, что упустил момент, в который она решила вмешаться.
Никакой мистики. Банальный недосмотр. Он отвернулся, покинул город, она воспользовалась случаем и тут же умерла.
Назло ему на том самом алтаре. Кровью своей показательно окропив.
Когда-то здесь были заповедные пущи. Люди говорили про них тихо, недобро, и ходить вглубь, что поодиночке, что гурьбой остерегались. Умные были люди. Еще верили предкам и чтили данные ими заветы. Сказано нельзя, значит нельзя, и каким бы ни был свежим воздух, сладким мед, шелковой трава, непуганым зверь или крупной ягода – шагу в запретное место не делалось. Вот только вымерли, как это с ними часто случается, умные, и остались после них деловитые, да неверующие. Наложили руки загребущие в заповедное, прельстились бесхозным богатством, лес порубили, зверье распугали, землю камнями засорили, застроили. То усадьбу кому поставят, то переделают в пионерский лагерь, а то и вовсе секретный объект для опытов селекционных возведут. Да только сложно удержаться на земле, коль хозяйке ее не по нраву придетесь. Скинет. Порушит. Буреломом развалины прикроет, снегами тропинки к ним запорошит, а под снегами теми не вода мерзлая хрустеть станет, а косточки мелким крошевом распадаться будут. Косточки жадных, глупых, деловитых, да невинных, но любопытных.
Он вторгнется в эти пущи-пустоши бестрепетно, прохрустит этими костьми равнодушно, вывалится распаренный в развалины к вечеру сочельника, растеряв по дороге большую часть одежды, экипировки и не важной уже человечности. То ли удар тому станет виной, то ли принятое вопреки гордыне решение, то ли долгий и сказочно коварный путь по бездорожью, но впервые за два прошедших года в межреберье не ворохнется злой колючий уголек. Жаром стечет в ладони, что второпях станут разгребать снежные наносы до наступления новой, в какой-то части яви Рождественской, ночи, откапывая приваренную, проржавелую крышку подвального люка, что распахнется перед ним сама, будто ворота терема перед долгожданным другом, открывая затхлую манящую глубину. Открывая дорогу в навь. Куда он ринется без толики сомнений.
Она встретит его там.
Шесть толстых кос стекают по спине, плечам, груди, по белой, вышитой серебром, убранной мягким совиным пухом поневе до самых пят. Она идет к нему из дальней стороны подвала, плывет, величаво сияющая в кромешной мгле, давая время надышаться, насмотреться на себя. Не шелохнется битый камушек, не преломится тонкая крысиная косточка, лишь позванивают тяжелые височные кольца в строгих каплях граната, да перешептываются с нездешним ветром вплетенные в косы перья неясыти.
Пояском узорчатым, из травленной красками человечьей кожи, плетеным подвешен к стану тонкому тяжелый серп с лезвием грехами темным.
Остановится: руку протяни – заскользят пальцы по рубахе мелким жемчугом речным обсыпанной, но четкой границы лунного света из открытого люка не переступит. Так и останется во мраке звездой холодной.
– Как это некрасиво, так редко посещать свой алтарь, – скажет она, и голос тихий ядовитым туманом вползет в его уши. А через сетчатку прямо в мозг вопьется ликующее "Ты не бросил! "
– Зачем ты умерла там? – не разомкнет он безмолвных уст, но его голос прогремит, роняя бетонную крошку с потолка, а где-то за ее спиной загрохочут горные обвалы, заскрипят стволы древесные с корнями из земли выворачиваемые: "Зачем? Зачем? Зачем... там?"
– Там было много "потеряшек". Не ты, так я, – удушливым запахом лилий возникнет "Важно ли то, что люди развели наши капища, как спальни опостылевших супругов? Важно ли, что ты пьешь хмельное, а не гему? Важно ли, что мы вновь и вновь проживаем мотылиный человечий век, рождаясь, старея и умирая? Ты все также тянешь жизнь из этого города, собирая будущему силу. Я все также провожаю усопших в новое рождение. Не я, так ты".
Когда-то в этих землях жили боги. Когда-то в этом мире жило множество богов. Не плохих и не хороших, не добрых и не злых, не справедливых и не вероломных, не великих и не ничтожных – со всех сторон обыкновенных создателей, рядовых и во всем могуществом уникальных. Жили, творили, мечтали, любили, ссорились, ненавидели, прощали, разрушали, созидали – были согласны с Законом Единым и над всем сущим Предстоящим. И когда из сущего по воле Закона вышли люди, во всем слабые, кроме веры своей неуемной, боги приняли их так же, как принимали все Законом данное. Только вот люди Закона не знали, ничего о нем не ведали и в неведении своем, стремясь сущее безвестное к порядку призвать, Закон богами подменили, на них опираться в суждениях стали, им верой своей безграничной образы кроить принялись. И кому-то по нраву пришлись те личины, сели на плечи подобно одежде по меркам снятой. Возомнили могущественные по воле верящих себя Законом, каждый своим и каждый над всем властвующим. Принялись, ослепшие, терзать сущее по воле своей да в меру разумения своего переворачивать. Но вот только Закон, как был испокон Единым, таким и остался, ни на чьи «хотения» не разменявшись. И не стало богов, на веру нестойких. А иные и по сей день здравствуют. В людском обличии.
Его, гипермаркеты не любящего, с девяти до семи юристом работающего, старушек на автобус опоздавших по обочинам бескорыстно подбирающего, по командировкам многочисленным разъезжающего, в заслуженный отпуск на курортах обретающегося, в выходные ленящегося, материальные блага считающего, по жене любимой тоскующего и на нее же, зловредную, обижающегося, порой капризного, порой несносного, ревнивого, неверного, щедрого, разгульного, веселого, удержу в своих причудах не знающего – его такого понятного и обыкновенного и ныне во многих религиях считают воплощением всего зла присного, сущего да грядущего. Вот только он в себя верующим не верит, слушать их не желает и власти ими надуманной не алчет. Он есть тот, кто есть, кем был всегда – Пахарь Битв, дорогу в Навь стерегущий. И жена его та, кем всегда была и во веки будет – Жница, Явь иссекающая, сущее к сущему возвращающая. А до того, что думают другие, дела им нет и не будет. Закон с ними, с другими.
– Из яви в навь, – он закатает рукав рубахи, зубами вопьется в предплечье, перегрызая рудную жилу, – Из нави в явь.
В лодочку горсти побежит горячая темная кровь. Она шагнет навстречу на границу тьмы и света, в серебре зимней ночи прозрачная, бестелесная, встанет перед ним на колени, обнимет руками ладонь его, как самую драгоценную чашу – вздохнут укоризненно гранаты височных колец «Зачем, жестокий? Мне хватит и капли».
Она сцеловывает сочащуюся сквозь пальцы багряную капель, припадает к соленому животворящему вину, с каждым глотком плотью живой наливаясь. Она ни на миг не разорвет тесное сплетение их взглядов.
Он не знал ласки откровеннее.
Ей действительно хватило бы капли.
Он хотел бы отдать ей все.
В темной горячей крови привкусом жирной сажи праха человеческого растворялось одиночество двух последних лет.
– Как ты назовешь меня? – спросит, с колен поднимаясь, руку его одаряющую к сердцу своему молчаливому прижимая.
– Морана, – ответит и ощутит ладонью первый упругий толчок, – Супруга моя.
– Как я назову тебя? – вздохнет умиротворенно, после двух лет наново воздухом живым грудь наполняя.
Промолчит он, привлечет к себе на плат серебряный света зимнего, света здешнего, границу тьмы мертвой переступить вынуждая, руки ее теплеющие на плечи себе закинет, обнимет крепко, пух птичий сминая. Погладит по косам шелковым, в губы желанные поцелует и все-таки промолчит, ибо нечего женщине любопытной знать пароль от его почты.
В Рождественскую ночь в мир приходит бог. Так исповедуют люди. Пусть не все, но и тех, кто есть, хватает, чтобы лунная дорожка в навь выдержала легкие шаги пары босых холодных ног. В этом году в мир явилась Смерть олицетворенная. Добрая и злая, жестокая и милосердная, великая и ничтожная, ждущая и провожающая всякого.
Явилась кому-то на счастье.
* Is fecit cui prodest – Сделал тот, кому выгодно (лат).
1975 Слова: Владимир Семенович Высоцкий
2015 Музыка: Игорь Вениаминович Мошкин
Ныне присно и во веки веков
effect"s & sax solo "Старый замок"
Замок временем срыт и укутан,
Укрыт в нежный плед из зелёных побегов,
Но... развяжет язык молчаливый гранит -
И холодное прошлое заговорит
О походах, боях и победах.
Время подвиги эти не стёрло:
Оторвать от него верхний пласт
Или взять его крепче за горло
И оно свои тайны отдаст.
Упадут сто замков, и спадут сто оков,
И сойдут сто потов с целой груды веков,
И польются легенды из сотен стихов
Про турниры, осады, про вольных стрелков.
Ты к знакомым мелодиям ухо готовь
И гляди понимающим оком,
Потому что любовь - это вечно любовь
Даже в будущем вашем далёком.
Звонко лопалась сталь под напором меча,
Тетива от натуги дымилась,
Смерть на копьях сидела, утробно урча,
В грязь валились враги, о пощаде крича,
Победившим сдаваясь на милость.
Но не все, оставаясь живыми,
В доброте сохраняли сердца,
Защитив свое доброе имя
От заведомой лжи подлеца.
Хорошо, если конь закусил удила
И рука на копьё поудобней легла,
Хорошо, если знаешь, откуда стрела,
Хуже, если по-подлому, из-за угла.
Как у вас там с мерзавцами?
Бьют? Поделом!
Ведьмы вас не пугают шабашем?
Но... не правда ли, зло называется злом
Даже там - в добром будущем вашем?
И во веки веков, и во все времена
Трус, предатель всегда презираем,
Враг есть враг, и война - всё равно есть война,
И темница тесна, и свобода одна,
И всегда на неё уповаем.
Время эти понятия не стёрло,
Нужно только поднять верхний пласт -
И дымящейся кровью из горла
Чувства вечные хлынут на нас.
Ныне, присно, во веки веков, старина, -
И цена есть цена, и вина есть вина,
И всегда хорошо, если честь спасена,
Если другом надёжно прикрыта спина.
Чистоту, простоту мы у древних берём,
Саги, сказки из прошлого тащим,
Потому что добро остаётся добром -
В прошлом, будущем и настоящем!
13 августа 2015
из альбома Володя Высоцкий (Б) 2015
1975 Words: Vladimir Semenovich Vysotsky
2015 Music: Igor Veniaminovich Moshkin
Today, ever and ever
effect"s & amp; sax solo "Old Castle"
The castle is timed up and wrapped up,
Covered in a gentle blanket of green shoots
But ... unleash the language of silent granite -
And the cold past will speak
On hikes, battles and victories.
These feats have not erased time:
Tear off the upper layer from it
Or take him tighter by the throat
And it will give away its secrets.
One hundred castles will fall, and a hundred shackles will fall,
And a hundred pots will come down from a whole pile of ages,
And legends of hundreds of poems flow
About tournaments, sieges, about free shooters.
You are ready for familiar melodies ear
And look understanding eye,
Because love is love forever
Even in the future, your distant.
Steel cracked under the pressure of the sword,
The bowstring from the strain smoked,
Dying on spears sat, uttering writhing,
Enemies fell in the dirt, shouting for mercy,
Victory surrendering to mercy.
But not all, while remaining alive,
In kindness they kept their hearts,
Protect your good name
From the notorious lie of the scoundrel.
Well, if the horse bit the bit
And the hand on the spear lay down more comfortably,
Well, if you know where the arrow comes from,
Worse, if in the meantime, because of the corner.
How are you with the bastards?
Beat? Share!
Witches do not scare you Sabbath?
But ... isn"t it, evil is called evil
Even there - in your good future?
And forever and ever and ever
A coward, a traitor, always despise,
The enemy is the enemy, and war is still war,
And the prison is narrow, and the freedom is one,
And we always hope for her.
Time has not erased these concepts
It is only necessary to raise the upper layer -
And steaming blood from the throat
Eternal feelings will pour on us.
Now, ever, ever, antiquity, -
And price is price, and wine is wine,
And it is always good if honor is saved,
If the other is securely covered back.
We take purity, simplicity from the ancients,
Sagas, tales from the past dragging
Because good remains good -
In the past, future and present!
August 13, 2015
from the album Volodya Vysotsky (B) 2015
Царю небесный, Утешителю, Душе Истины, иже везде Сый и вся исполняяй, Сокровище благих и жизни подателю, прииди и вселися в ны и очисти ны от всякия скверны и спаси, Блаже, души наша
Святы́й Бо́же, Святы́й Кре́пкий, Святы́й Безсме́ртный, поми́луй нас. (Трижды)
Сла́ва Отцу́ и Сы́ну и Свято́му Духу, и ны́не и при́сно и во ве́ки веко́в. Ами́нь.
Пресвята́я Тро́ице, поми́луй нас; Го́споди, очи́сти грехи́ на́ша; Влады́ко, прости́ беззако́ния на́ша; Святы́й, посети́ и исцели́ не́мощи на́ша, и́мене Твоего́ ра́ди.
Го́споди, поми́луй.(Трижды) Сла́ва, и ны́нe:
О́тче наш, И́же еси́ на небесе́х! Да святи́тся и́мя Твое́, да прии́дет Ца́рствие Твое́, да бу́дет во́ля Твоя́, я́ко на небеси́ и на земли́. Хлеб наш насу́щный даждь нам днесь; и оста́ви нам до́лги наша, я́коже и мы оставля́ем должнико́м на́шим; и не введи́ нас во искуше́ние, но изба́ви нас от лука́ваго.
Тропари
Поми́луй нас, Го́споди, поми́луй нас; ибо не имеем ответа перед Тобой, эту моли́тву Тебе как Влады́ке мы гре́шнии прино́сим: поми́луй нас.
Сла́ва Отцу и Сыну и Святому Духу: Го́споди, поми́луй нас, на Тебя упова́ем; не прогне́вайся на нас очень, не́ помяни́ беззако́ний на́ших, но при́зри и ны́не Ты, многомилостивый, и изба́ви нас от врагов на́ших; Ты Бог наш, и мы лю́ди Твои́, вси сотворены рукой Твое́й, и и́мя Твое́ призыва́ем.
И ны́не: Богоро́дице благослове́нная Милосе́рдия две́ри открой нам, мы наде́ющиися на Тебя не поги́бнем, но изба́вимся Тобо́ю от бед, ибо Ты спасе́ние ро́да христиа́нскаго.
Го́споди, поми́луй. (12 раз)
Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь
Дьякон: Миром Господу помолимся.
Хор: Господи, помилуй. (На каждое прошение.)
О небесном мире и спасении душ наших. Господу помолимся.
О мире всего мира, благом состоянии Святых Божиих Церквей и соединении всех людей Господу помолимся.
О святом храме сем и людях с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в него Господу помолимся.
О Великом Господине и Отце нашем Святейшем Патриархе Кирилле и о Господине нашем, Высокопреосвященнейшем митрополите Германе, уважаемых священниках, во Христе диаконстве, о всех служителях и людях, Господу помолимся.
О Богохранимой стране нашей, властях и воинстве Господу помолимся.
О граде сем Курске, о святой обители сей, всяком городе, стране и людях, верою живущих в них Господу помолимся.
О хорошей погоде, о изобилии плодов земных и временах мирных. Господу помолимся.
О плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных и о спасении их. Господу помолимся.
О избавиться нам от всякия скорби, гнева и несчастий, Господу помолимся.
Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас. Боже, Твоею благодатию.
Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Иерей: Ибо подобает Тебе всякая слава, честь и поклонение. Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.
Хор: Аминь.
Антифон 1
Стих 1: Я возрадовался, что Господь услышит / голос молитвы моей. Пс 114:1
Стих 2: Бог склонил ухо Своё (УХО+СКЛОНИТЬ) ко мне, / Я буду Его призывать все дни мои.
Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.
Стих 3: У меня страдания смертные появились, / беды адские напали (НАШЕСТВИЕ) на меня. Пс 114:3а
Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.
Стих 4: я встретил Скорбь и муку (СТРАДАНИЕ), / Я имя Господне призвал. Пс 114:3в–4а
Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.
Слава, и ныне: Спаситель+Христос, молитвами Богородицы, спаси нас.
Снова и снова в мире Господу помолимся
Господи, помилуй
Защити, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию
Господи, помилуй
Пресвятую, Пречистую , Преблагословенную, славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию со всеми святыми помянувше, сами себе и друг друга и всю жизнь нашу Христу Богу предадим
Тебе, Господи
Иерей: Ибо Твоя власть и Твое Царство, и сила и слава, Отца и Сына и Святаго Духа, ныне и присно и во веки веков. Аминь
Я уверовал, потому начал говорить; / но я был очень унижен. Пс 115:1
Стих 2: Что я подарю Господу за всё, / что Он подарил мне? Пс 115:3
Спаси нас, Сын Божий, / воссевший на осленка, / спаси нас, поющих Тебе: Аллилуия.
Стих 3: Чашу спасения приму / и имя Господне призову. Пс 115:4
Вонмем
Мир всем!
И духу твоему
Премудрость
Аллилуия
Дьякон просит митрополита благословить чтение евангелия от Иоанна
Мир всем
Иерей: Мир всем!
И душе твоей!
МОлитва об Украине
Господи Иисусе Христе Боже наш, милостивно посмотри на скорбь и страдания людей, живущих на Украине! Господи! Избавь людей от войны, останови кровопролитие и несчастья. Людям, у кого дом разрушен, Ты даруй новый дом! Ты голодных накорми, плачущих утешь, людей разлучившихся соедини. Господи! Не забудь Твой народ, страдающий от родственнников озлобленных. Ты, Щедрый, подай примирение скоро.
Господи, жестокие сердца умягчи и измени, направь к познанию Тебя! Подай мир Церкви и верующим людям, чтобы одним сердцем и одними устами мы славили Тебя, Господа и Спасителя нашего во веки веков. Аминь
Премудрость.
Иерей: Так как под державою Твоею мы всегда хранимы, Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.
Хор: Аминь.
Мы как(+вместе) херувимы тайно образующее+подобно и Животворящей Троице трисвятую песнь припевающе, всякое ныне житейское+волнение+суета отложим (попечение ). ПОВТОРИТЬ 3 РАЗА И ПРИЗВАТЬ ГЛУХИХ К МОЛИТВЕ О ЗДРАВИИ И УПОКОЕНИИ
Диакон: Великого господина и отца нашего Кирилла, патриарха Московского и всей Руси и господина нашего Германа, митрополита Курского и Рыльского да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда ныне и присно и во веки веков.
Иерей: Почетных митрополитов, архи (СТАРШИХ) епископов, епископов, священников, диаконов, монахов, служителей, общину и прихожан святого монастыря сего. Вас и всех православных христиан да помянет Господь Бог во Царствии Своем, всегда ныне и присно и во веки веков.
Мы Как Царя всех поднимем, ангельскими невидимо торжественно носима. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя.
Диакон: Дополним, продолжим молитву нашу Господу.
Хор: Господи, помилуй.
О предложенных почетных Дарах (ПОКАЗАТЬ НА НИХ), Господу помолимся. Господи, помилуй.
О святом храме сем и людях с верою, благоговением и страхом Божиим входящих в него Господу помолимся.Господи, помилуй.
О избавится нам от всякия скорби, гнева и несчастья Господу помолимся.Господи, помилуй.
Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас, Боже, Твоею благодатию.Господи, помилуй.
Дня всего совершенна , свята, мирна и безгрешна, у Господа просим.
Подай, Господи.
Ангела мирна, верна наставника, хранителя душ и телес наших, у Господа просим.Подай, Господи.
Прощения и оставления грехов и прегрешений (ОШИБОК) наших, у Господа просим.Подай, Господи.
Добрых и полезных душам нашим и мира миру, у Господа просим.
Будущее время жизни нашей мирно и в покаянии окончить, у Господа просим.Подай, Господи.
Христианского (КРЕСТ) конца жизни нашей, безболезненного, непостыдного, мирного, и доброго ответа на Страшнем Суде Христовом, просим.Подай, Господи.
Пресвятую, Пречистую, Преблагословенную, Славную Владычицу нашу Богородицу и Приснодеву Марию, со всеми святыми помянувше, сами себе, и друг друга, и весь живот наш Христу Богу предадим.
Тебе, Господи.
Иерей: Щедротами Единственного Сына Твоего, с Ним и Ты благословен, со Пресвятым и Благим и Животворящим Твоим Духом, ныне и присно и во веки веков.
Хор: Аминь.
Иерей: Мир всем .
И МЫ ОТВЕЧАЕМ: МИР И ДУШЕ ТВОЕЙ
Диакон: Будем любить друг друга, чтобы одной мыслью ОДИНАКОВО прославлять.
Хор: Отца и Сына и Святаго Духа, Троицу Единосущную и Нераздельную.
Диакон: Премудрость, внимание!
Верую во Единаго Бога Отца Вседержителя, Творца небу и земли, видимым же всем и невидимым. И во Единаго Господа Иисуса Христа, Сына Божия, Единороднаго, Иже от Отца рожденнаго прежде всех век. Света от Света, Бога истинна от Бога истинна, рожденна, несотворенна, Единосущна Отцу, Имже все было сотворено. Нас ради, человек, и нашего ради спасения сшедшаго с Небес, и воплотившагося от Духа Свята и Марии Девы, и вочеловечшася. Распятаго же за насво время Понтия Пилата, и страдавша, и погребенна. И воскресшаго в третий день соответственно Писаниям. И восшедшаго на Небеса, и седяща одесную Отца. И паки грядущаго со славою судити живым и мертвым. Его же Царствию не будет конца. И вДухаСвятаго, Господа Животворящаго. Иже от Отца исходящаго, Иже со Отцем и Сыном одинаково покланяема и сславима, глаголавшаго пророки. Во едину Святую Соборную и Апостольскую Церковь. Признаю одно Крещение во оставление грехов. Жду воскресения мертвых, и жизни будущего века. Аминь.
Дьякон : Будем молиться с благоговением! Внимание! Святое Возношение будем совершать в мире.
Хор: Милость, мир, жертву хваления (+СЛАВА) возносить будем.
Иерей: Господа нашего Иисуса благодать Христа, Бога Отца любовь, Святаго Духа общение со всеми вами будет.
Хор: И со духом твоим.
Иерей: Сердца наши вознесем.
Хор: Господу сердца возносим
Иерей: Господа Будем благодарить!
МЕДЛЕННО ПЕРЕВОДИМ!!!
Ты – Бог необъяснимый, невидимый, непостижимый, вечный, неизменный. Ты и Единственный Сын Твой, и Дух Святой Твой. Ты сотворил нас, и в грехе падших восставил снова. Ты нас не забыл, не бросил, но заботился о нас, привел на Небеса и будущее Царство Твое нам даровал. Потому мы благодарим Тебя, и Единственного Сына Твоего, и Святого Духа Твоего. Благодарим за все благодеяния известные и неизвестные, явленные и сокрытые. Еще благодарим Тебя за это наше служение, Тобой принимаемое.
Хотя Тебя окружают тысячи архангелов, десятки тысяч ангелов, херувимы и серафимы с шестью крыльями и множеством глаз, летающие (вокруг Тебя),Хотя Тебя окружают множество ангелов
Иерей: песнь победы громогласно воспевая, взывая и говоря
Хор: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, небо и земля славой Твоей полны! Спасение свыше! Благословен Иисус, Грядущий во имя Господне! Спасение свыше!
Мы с ангелами вместе поем Тебе, Владыка Человеколюбец, и говорим: Ты – Свят и Пресвят, Ты и Единородный Сын Твой и Святой Дух Твой, и слава Твоя велика. Ты мир Твой возлюбил так, Единственного Сына Твоего отдал, чтобы каждый верующий в Христа не погиб, но жизнь вечную имел. Сын Твой пришел, исполнив все Тобой задуманное, ночью, когда Его предавали, и Он Сам Себя отдал жизни мира ради, Он хлеб взял руками святыми, чистыми и непорочными, и благодарив Тебя и прославив, хлеб освятил, преломил и
дал учеником Своим святым и апостолом, говоря :
«Возьмите, ешьте, это – Тело Мое, ломимое вас ради, грехов оставление».
Хор: Аминь.
После вкушения чашу подал, говоря:
«Пейте из нее все, это Кровь Моя Завета Нового, изливаемая за вас и за многих, грехов оставление».
Хор: Аминь.
Мы, вспоминая слова Твои, вспоминая все, что Ты сделал нас ради: распятие, погребение, воскресение, вознесение на небеса, второе и славное пришествие,
Молитвы перед Чашей
Верую, Господи, и признаю, Ты воистинну Христос, Сын Бога Живаго, пришедший в мир грешных спасти, первый грешник это я. Еще верую, это есть Пречистое Тело Твое, и Честная Кровь Твоя. Молюся Тебе: помилуй мя, и прости ми прегрешения моя, вольная и невольная, словом, делом, ЗНАНИЕМ и НЕЗНАНИЕМ; и сподоби мя неосужденно причаститися Пречистых Твоих Таинств, во оставление грехов и в Жизнь Вечную.
Сыне Божий, прими меня сейчас участника Вечери Твоей Тайной; тайну врагам Твоим не расскажу, поцелуя Тебекак Иуда не дам, но как разбойник прошу Тебя: помяни мя, Господи, во Царствии Твоем.Да не в суд или во осуждение будет мне причащение Святых Твоих Тайн, Господи, но во исцеление души и тела. Аминь.
Тело Христово примите, источника бессмертного вкусите
После причастия
Иерей: Спаси, Боже, люди Твоя и благослови достояние Твое.
Хор: Мы видели Свет Истинный, приняли Духа Небесного, нашли веру истинную. Нераздельней Троице покланяемся: ибоТа нас спасла.
Благословен Бог нашвсегда, ныне и присно и во веки веков.
Хор: Аминь. Да исполнятся уста наша хваления Твоего, Господи, да будем воспевать славу Твою, так как сподобил нас причаститися Святым Твоим, Божественным, Безсмертным и Животворящим Тайнам; сохрани нас во Твоей святыни, весь день учиться правде Твоей. Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя.
Диакон: Внимание! приняв Божественных, Святых, Пречистых, Безсмертных. Небесных и Животворящих. Страшных Христовых Тайн, будем достойно благодарить Господа.
Хор: Господи, помилуй.
Заступи, спаси, помилуй и сохрани нас. Боже, Твоеюблагодатию.
День весь совершен, свят, мирен и безгрешен попросив, сами себе, и друг друга, и всю жизнь нашу Христу Богу предадим.
Хор: Тебе, Господи.
Иерей: Так как Ты Освящение наше, и Тебе славу возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Иерей: С миром будем уходить. Вспоминая имя Господне.
Диакон: Господу помолимся Хор: Господи, помилуй.
Иерей : Господи, Ты Благословляешь, освящаешь всех людей, прославляющих и уповающих на Тебя! ПРОСИМ спаси людей Твоих и благослови народ Твой, ЦеркВИ Твоей полноту сохрани, освяти людей, любящих красоту дому Твоего; Ты тех прослави Божественною Твоею силою, не остави нас, уповающих на Тебя. Мир миру Твоему даруй, Церквам Твоим, священникам, воинству и всем людям Твоим. Так как всякий дар, благой и совершенный, от Тебя исходит, Отца Светов; и Тебе славу, благодарение, поклонение возсылаем, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков.
Да будет имя Господне благословенно сейчас и до вечности!
Господне благословение на вас Его благодатью и человеколюбием всегда, ныне и присно и во веки веков.
Слава Тебе, Христе Боже, упование наше слава Тебе!
Благослови
ПРОПОВЕДЬ
Слава Тебе, Христе Боже, упование наше слава Тебе!
Слава: И ныне: Господи, помилуй (трижды)
Благослови
Воскресый из мертвых, Христос, истинный Бог наш, молитвами Пречистой своей Матери, святых славных и хвальных апостолов, святого Иоанна Златоуста Константинопольского, святых, память которых сегодня совершаем, и всех святых, помилует и спасет нас, так как Он благ и Человеколюбец
Господи, сохрани на многая лета великого господина и отца нашего Кирилла, Святейшего патриарха Московского и всей Руси и господина нашего высокопреосвященнейшего Германа, митрополита Курского и Рыльского, богохранимую страну нашу, власти и воинство, общину и прихожан святого храма сего, Господи, сохрани на многая лета
ПРОПОВЕДЬ
Благословен Бог наш всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь
Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе!
Непрерывно, всегда, постоянно Словарь русских синонимов. присно нареч, кол во синонимов: 3 всегда (79) … Словарь синонимов
ПРИСНО - ПРИСНО, нареч. (церк. слав.) (книжн. церк.). Всегда. Толковый словарь Ушакова. Д.Н. Ушаков. 1935 1940 … Толковый словарь Ушакова
Присно... - присно... устар. Начальная часть сложных слов, вносящая значение слова: присный (присноблагодатный, присноблаженный, присносветлый и т.п.). Толковый словарь Ефремовой. Т. Ф. Ефремова. 2000 … Современный толковый словарь русского языка Ефремовой
ПРИСНО - ПРИСНО, нареч. (стар. высок.). Всегда, во веки веков. И ныне, и п., и во веки веков. Толковый словарь Ожегова. С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. 1949 1992 … Толковый словарь Ожегова
ПРИСНО - и пр. см. присный. Толковый словарь Даля. В.И. Даль. 1863 1866 … Толковый словарь Даля
присно - (Источник: «Полная акцентуированная парадигма по А. А. Зализняку») … Формы слов
присно - Присно: Присно: завжди, вічно (церковносл.) завжди, вічно … Толковый украинский словарь
присно - присно, присъно завжди, постійно, повсякчас, вічно … Зведений словник застарілих та маловживаних слів
Присно 1 - У этого термина существуют и другие значения, см. Присно (значения). Деревня Присно 1 белор. Прысна 1 Страна … Википедия
Присно 2 - У этого термина существуют и другие значения, см. Присно (значения). Деревня Присно 2 белор. Прысна 2 Страна … Википедия
Присно - Sp Prysnò nkt. Ap Прысно/Prysno baltarusiškai (gudiškai) Ap Присно/Prisno rusiškai L PR Baltarusija … Pasaulio vietovardžiai. Internetinė duomenų bazė
Книги
- Отечник , святитель Игнатий Брянчанинов. Внимательное чтение этих изречений и повестей навевает на читателя - как из рая - из первых веков христианства благоухание святой простоты и истинного служения Богу, осененных обильно… Купить за 404 руб
- Небесный Архистратиг. Чудеса и явления святого Архангела Михаила. Канон и акафист святому , . ТРОПАРЬ, глас 4. Небесных воинств Архистратиже, молим тя присно мы недостойнии, да твоими молитвами оградиши нас кровом крил невещественныя твоея славя, сохраняя ны, припадающия и вопиющия:…
Напaстей Ты прилоги отгоняеши и страстей находы, Дево: темже Тя поем во вся веки.
Песнь 9
Воистинну Богородицу Тя исповедуем, спасеннии Тобою, Дево чистая, с безплотными лики Тя величaюще.
Тока слез моих не отвратися, Яже от всякаго лица всяку слезу отъемшаго, Дево, Христа рождшая.
Пресвятая Богородице, спаси нас.
Радости мое сердце исполни, Дево, Яже радости приемшая исполнение, греховную печаль потребляющи.
Пресвятая Богородице, спаси нас.
Пристaнище и предстaтельство к Тебе прибегaющих буди, Дево, и стена нерушимая, прибежище же и покров и веселие.
Слава Отцу и Сыну и Святому Духу:
Света Твоего зарями просвети, Дево, мрак неведения отгоняющи, благоверно Богородицу Тя исповедающих.
И ныне и присно и во веки веков. Аминь.
На месте озлобления немощи смирившагося, Дево, исцели, из нездрaвия во здрaвие претворяющи.
Стихиры, глас 2-й
Высшую небес и чистшую светлостей солнечных, избaвльшую нас от клятвы, Владычицу мира песньми почтим. От многих моих грехов немощствует тело, немощствует и душа моя; к Тебе прибегaю, Благодaтней, надеждо ненадежных, Ты ми помози.
Владычице и Мaти Избaвителя, приими моление недостойных раб Твоих, да ходaтайствуеши к Рождшемуся от Тебе; о, Владычице мира, буди Ходaтаица!
Поем прилежно Тебе песнь ныне, всепетой Богородице, рaдостно: со Предтечею и всеми святыми моли, Богородице, еже ущедрити ны.
Вся aнгелов воинства, Предтече Господень, апостолов двоенадесятице, святии вси с Богородицею, сотворите молитву, во еже спастися нам.
Молитвы ко Пресвятой Богородице
Царице моя преблагaя, надеждо моя Богородице, приятелище сирых и странных предстaтельнице, скорбящих рaдосте, обидимых покровительнице! Зриши мою беду, зриши мою скорбь, помози ми яко немощну, окорми мя яко стрaнна. Обиду мою веси, разреши ту, яко волиши: яко не имам иныя помощи разве Тебе, ни иныя предстaтельницы, ни благия утешительницы, токмо Тебе, о Богомaти, яко да сохраниши мя и покрыеши во веки веков. Аминь.
К кому возопию, Владычице? К кому прибегну в горести моей, aще не к Тебе, Царице Небесная? Кто плач мой и воздыхaние мое приимет, aще не Ты, Пренепорочная, надеждо христиан и прибежище нам, грешным? Кто пaче Тебе в напaстех защитит? Услыши убо стенaние мое, и приклони ухо Твое ко мне, Владычице Мaти Бога моего, и не презри мене, требующаго Твоея помощи, и не отрини мене, грешнаго. Вразуми и научи мя, Царице Небесная; не отступи от мене, раба Твоего, Владычице, за роптaние мое, но буди мне Мaти и заступница. Вручaю себе милостивому покрову Твоему: приведи мя, грешнаго, к тихой и безмятежной жизни, да плaчуся о гресех моих. К кому бо прибегну повинный аз, aще не к Тебе, уповaнию и прибежищу грешных, надеждою на неизреченную милость Твою и щедроты Твоя окриляемь? О, Владычице Царице Небесная! Ты мне уповaние и прибежище, покров и заступление и помощь. Царице моя преблагaя и скорая заступнице! Покрый Твоим ходaтайством моя прегрешения, защити мене от враг видимых и невидимых; умягчи сердца злых человек, возстающих на мя. О, Мaти Господа моего Творцa! Ты еси корень девства и неувядaемый цвет чистоты. О, Богородительнице! Ты подaждь ми помощь немощствующему плотскими страстьми и болезнующему сердцем, едино бо Твое и с Тобою Твоего Сына и Бога нашего имам заступление; и Твоим пречудным заступлением да избaвлюся от всякия беды и напaсти, о пренепорочная и преслaвная Божия Мaти Марие. Темже со уповaнием глаголю и вопию: радуйся, благодaтная, радуйся, обрaдованная; радуйся, преблагословенная, Господь с Тобою.
3 день
Канон Ангелу Хранителю
Тропарь, глас 6-й
Ангеле Божий, хранителю мой святый, живот мой соблюди во страсе Христа Бога, ум мой утверди во истиннем пути, и к любви горней уязви душу мою, да тобою направляемь, получу от Христа Бога велию милость. Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, и ныне и присно и во веки веков. Аминь.
Святая Владычице, Христа Бога нашего Мати, яко всех Творца недоуменно рождшая, моли благость Его всегда, со хранителем моим ангелом, спасти душу мою, страстьми одержимую, и оставление грехов даровати ми.
Канон
Песнь 1
Поим Господеви, проведшему люди Своя сквозе Чермное море, яко един славно прославися.
