Смотреть что такое "Плутарх" в других словарях. Плутарх - биография, факты из жизни, фотографии, справочная информация Цитаты и афоризмы

), в которую среди прочего включены популярные «Застольные беседы» (в 9 томах) .

Энциклопедичный YouTube

1 / 2

✪ Плутарх

✪ Плутарх

Субтитры

Биография

Плутарх происходил из состоятельной семьи, проживавшей в небольшом городе Херонее в Беотии . В молодости в Афинах Плутарх изучал философию (главным образом у платоника Аммония), математику , риторику . В дальнейшем значительное влияние на философские взгляды Плутарха оказали перипатетики и стоики . Сам он считал себя платоником, но на самом деле был скорее эклектиком , причём в философии его интересовало главным образом её практическое приложение. Ещё в молодости Плутарх вместе с братом Ламприем и учителем Аммонием посетил Дельфы , где ещё сохранялся пришедший в упадок культ Аполлона . Это путешествие оказало серьёзное влияние на жизнь и литературную деятельность Плутарха.

Вскоре после возвращения из Афин в Херонею Плутарх получил от городской общины поручение к римскому проконсулу провинции Ахайя и успешно выполнил его. В дальнейшем он верно служил своему городу, занимая общественные должности. Обучая собственных сыновей, Плутарх собирал в своём доме молодёжь и создал своего рода частную академию, в которой играл роль наставника и лектора.

Плутарх был хорошо известен современникам и как общественный деятель, и как философ. Он многократно бывал в Риме и других местах Италии , имел учеников, занятия с которыми вёл на греческом языке (латынь он начал изучать лишь «на склоне лет»). В Риме Плутарх встретился с неопифагорейцами , а также завязал дружбу со многими выдающимися людьми. Среди них были Арулен Рустик, Луций Местрий Флор (соратник императора Веспасиана), Квинт Сосий Сенецион (личный друг императора Траяна). Римские друзья оказали Плутарху ценнейшие услуги. Став чисто формально членом рода Местриев (в соответствии с римской юридической практикой), Плутарх получил римское гражданство и новое имя - Местрий Плутарх. Благодаря Сенекиону он стал самым влиятельным человеком своей провинции: император Траян запретил наместнику Ахайи проводить какие-либо мероприятия без предварительного согласования с Плутархом. Такое положение позволяло Плутарху свободно заниматься об­щественной и про­све­тительской дея­тель­но­стью на родине в Хе­ро­нее, где он за­ни­мал не толь­ко почётную долж­ность архонта -эпо­ни­ма, но и бо­лее скром­ные ма­ги­ст­ра­ту­ры .

На пятидесятом году жизни Плутарх стал жрецом Храма Аполлона в Дельфах. Пытаясь вернуть святилищу и оракулу былое значение, он заслужил глубокое уважение амфиктионов , которые воздвигли ему статую.

Творчество

Согласно каталогу Ламприя, Плутарх оставил после себя около 210 сочинений. Значительная их часть дошла до нашего времени. По традиции, идущей от издателей эпохи Возрождения, литературное наследие Плутарха делят на две основные группы: философско-публицистические сочинения, известные под общим названием «Моралии» (др.-греч. Ἠθικά , лат. Moralia ), и биографии (жизнеописания).

В «Моралии» традиционно включают около 80 сочинений. Самыми ранние из них носят риторический характер, как например похвалы Афинам , рассуждения о Фортуне (др.-греч. Τύχη ), её роли в жизни Александра Македонского и в истории Рима («Об уда­че и доб­ле­сти Алек­сан­д­ра Ве­ли­ко­го», «О сла­ве Алек­сан­д­ра», «Об уда­че рим­лян»).

Свои фи­лософские по­зи­ции Плутарх из­ло­жил в ра­бо­тах, по­свя­щён­ных тол­ко­ва­нию тру­дов Платона («О про­ис­хо­ж­де­нии ду­ши в "Ти­мее" Пла­то­на», «Пла­то­нов­ские во­про­сы» и др.), и кри­ти­ке взгля­дов эпи­ку­рей­цев и стои­ков («Хо­ро­шо ли из­ре­че­ние: "Жи­ви не­при­мет­но?"», «Про­тив Ко­ло­та», «О том, что да­же при­ят­ная жизнь не­воз­мож­на, ес­ли сле­до­вать Эпи­ку­ру», «О про­ти­во­ре­чи­ях у стои­ков»). Не вдаваясь глубоко в теоретические рассуждения, Плутарх приводит в них множество ценных сведений по истории философии.

В воспитательных целях задуманы другие сочинения, содержащие советы, как надо поступать, чтобы быть счастливым и преодолеть недостатки (например, «О чрезмерном любопытстве», «О болтливости», «Об излишней робости»). К сочинениям на темы семейной жизни относится «Уте­ше­ние к суп­ру­ге», на­пи­сан­ное в свя­зи со смер­тью до­че­ри. В ряде сочинений находят отражение педагогические интересы Плутарха («Как нужно молодому человеку слушать поэтов», «Как пользоваться лекциями» и т. д.). Тематически приближаются к ним политические сочинения Плутарха, большое место в которых занимают наставления для правителей и государственных деятелей («О мо­нар­хии, де­мо­кра­тии и оли­гар­хии», «На­став­ле­ния о го­су­дар­ст­вен­ных де­лах» и др.)

Наряду с популярными работами в диалогической форме, в «Моралии» входят и другие, стилистически близкие научным трактатам. Так, трактат «О лике на лунном диске» представляет различные популярные для того времени астрономические идеи; в конце трактата Плутарх обращается к теории, принятой в Академии Платона (Ксенократ из Халкидона), усматривая в Луне родину демонов.

Плутарх также интересовался психологией животных («О сообразительности животных»).

Плутарх был глу­бо­ко на­бож­ным че­ло­ве­ком и при­зна­вал важ­ное зна­че­ние тра­диционной язы­че­ской ре­ли­гии для со­хра­не­ния мо­ра­ли. Этой те­ме он по­свя­тил многочисленные произведения, в том числе, «пифийские » диалоги, касающиеся оракула Аполлона в Дельфах («Об "Е" в Дельфах», «О том, что пифия более не прорицает стихами», «Об упадке оракулов»), диа­лог «По­че­му бо­же­ст­во мед­лит с воз­дая­ни­ем» и др. В трактате «Об Исиде и Осирисе» Плутарх изложил разнообразные синкретические и аллегорические интерпретации мистерий Осириса и древнеегипетской мифологии .

Об интересе Плутарха к древностям свидетельствуют сочинения «Греческие вопросы» (др.-греч. Αἴτια Ἑλληνικά , лат. Quaestiones Graecae ) и «Римские вопросы» (др.-греч. Αἴτια Ῥωμαϊκά , лат. Quaestiones Romanae ), в которых раскрывается значение и происхождение различных обычаев греко-римского мира (много места отведено вопросам культа). Пристрастие Плутарха к анекдотам, проявившееся и в его биографиях, отражено в сборнике лакедемонских крылатых изречений. Одно из популярных ныне сочинений - «Застольные беседы» (в 9 книгах) где традиционная для греческой литературы форма симпосия (пира) позволяет писателю поднимать и обсуждать (с привлечением большого количества цитат из авторитетов) самые разные жизненные и научные темы.

В «Моралии» Плутарха по традиции включаются и произведения неизвестных авторов, приписанные Плутарху ещё в древности и получившие под его именем широкую известность. К важнейшим из них принадлежат трактаты «О музыке» (один из главных источников наших знаний об античной музыке вообще) и «О воспитании детей» (произведение, переведённое ещё в эпоху Возрождения на многие языки и до начала XIX в. считавшееся аутентичным). По отношению к неаутентичным сочинениям современные учёные употребляют (условное) имя Псевдо-Плутарх . Среди таковых - живший предположительно во II веке н. э. неизвестный автор сочинений «Малые сравнительные жизнеописания» (другое название - «Собрание параллельных греческих и римских историй») и «О реках», содержащих множество сведений по античной мифологии и истории, которые, как общепризнанно в науке, полностью им выдуманы. Не является подлинным и сборник крылатых изречений «Апофегмы царей и полководцев». Помимо упомянутых, под именем Плутарха сохранилось множество других ему не принадлежащих (по большей части, анонимных) сочинений.

Сравнительные жизнеописания

Своей литературной славой Плутарх обязан не эклектическим философским рассуждениям, и не сочинениям по вопросам этики, а жизнеописаниям (которые, впрочем, имеют к этике самое прямое отношение). Свои цели Плутарх очерчивает во вступлении к жизнеописанию Эмилия Павла (Aemilius Paulus): общение с великими людьми древности несёт в себе воспитательные функции, а если не все герои жизнеописаний привлекательны, то отрицательный пример тоже имеет ценность, он может воздействовать устрашающе и обратить на путь праведной жизни. В своих биографиях Плутарх следует учению перипатетиков , которые в области этики решающее значение приписывали действиям человека, утверждая, что каждое действие порождает добродетель. Плутарх следует схеме перипатетических биографий, описывая поочередно рождение, юность, характер, деятельность, смерть героя. Нигде Плутарх не является историком, критически исследующим факты. Доступный ему огромный исторический материал используется очень свободно («пишем биографию, а не историю»). Прежде всего Плутарху нужен психологический портрет человека; чтобы зримо его представить, он охотно привлекает сведения из частной жизни изображаемых лиц, анекдоты и остроумные изречения. В текст включены многочисленные моральные рассуждения, разнообразные цитаты поэтов. Так родились красочные, эмоциональные повествования, успех которым обеспечили авторский талант рассказчика, его тяга ко всему человеческому и возвышающий душу нравственный оптимизм. Биографии Плутарха имеют для нас и чисто историческую ценность, ибо он располагал множеством ценнейших источников, которые впоследствии были утрачены.

Писать биографии Плутарх начал ещё в юности. Вначале он обратил своё внимание на знаменитых людей Беотии : Гесиода , Пиндара , Эпаминонда . Впоследствии он стал писать и о представителях других областей Греции: спартанском царе Леониде , Аристомене , Арате Сикионском . Есть даже биография персидского царя Артаксеркса II . Во время пребывания в Риме Плутарх писал биографии римских императоров, предназначенные для греков. И лишь в поздний период он написал своё важнейшее произведение «Сравнительные жизнеописания» (др.-греч. Βίοι Παράλληλοι ; лат. Vitae parallelae ). Это были биографии выдающихся исторических лиц Греции и Рима, сопоставленные попарно. В настоящее время известны 22 пары и четыре единичных жизнеописания более раннего периода (Арата Сикионского , Артаксеркса II , Гальбы и Отона). Среди пар некоторые составлены удачно: мифические основатели Афин и Рима - Тесей и Ромул ; первые законодатели - Ликург Спартанский и Нума Помпилий ; величайшие полководцы -

Природа человека удивительно противоречива. Так, в нашей стране люди, приверженные христианской религии, которая осуждает всяческие суеверия, на самом деле не лишены их. Это и вера в разного рода приметы, и хождение к гадалкам, и боязнь приворотов и сглаза. А объясняется это явление тем, что суеверия уходят корнями в далекое прошлое. В частности, это касается сглаза.

Дурной глаз

Как следует из самого слова "сглаз", - это вид проклятия, которое налагается с помощью зрительного органа человека, который называют дурным глазом. То есть объект подвергается злому недоброжелательному взгляду, а за этим следуют определенные неприятности.

Ученые утверждают, что почти в каждой древней культуре имеются суеверия, связанные со злыми глазами и посылаемыми ими проклятиями. При этом за множество веков эти представления мало изменились. Люди все так же опасаются, что кто-то, имеющий "дурной глаз", может по своему желанию повлиять на их судьбу, изменив ее в худшую сторону.

Чтобы бороться с этим предполагаемым явлением, люди изобрели специальные амулеты, которые якобы способны отражать негативные вибрации. Помимо этого, данные обереги являются еще и украшениями, которые люди надевают на себя.

В это проклятие верили еще египтяне

Вера в то, что один человек может нанести вред другому, просто взглянув на него при наличии дурных намерений, присутствовала в представлениях людей с древнейших времен. Подобное суеверие имелось, например, в таких культурах, как египетская, древнегреческая, древнеримская, местопотамская и кельтская. Считалось, что целью сглаза было проклятие, налагаемое из зависти на человека, который был более богат и удачлив или обладал какими-либо другими преимуществами.

Представления Плутарха и Гелиодора

Живший в 1-2 веках древнегреческий общественный деятель, философ и писатель Местрий Плутарх в своих сочинениях и выступлениях уделял большое внимание сглазу. Он пояснял, что глаз человека является мощным органом, имеющим свойство испускать невидимые энергетические лучи. Философ считал, что сила этих лучей настолько велика, что они могут убить даже маленького ребенка или мелкое животное.

Не обошел своим вниманием сглаз и Гелиодор из Эмесы, древнегреческий писатель 3-4 веков. В его каноническом романе "Эфиопика" есть слова о том, что, когда кто-то смотрит на нечто прекрасное завистливым взглядом, он тем самым наполняет окружающую атмосферу пагубным содержанием, передавая наиболее близкому из предметов исходящее от него зло.

Голубоглазые особенно опасны

По мнению Плутарха, существовали группы людей, которые имели наибольшие способности к сглазу. В частности, в качестве таковых он называл племена, жившие к югу от Черного моря. А также указывал на людей с голубыми глазами. Дело в том, что для жителей Средиземноморья в те времена такой цвет радужной оболочки был в диковинку. Поэтому и казался неестественным, вследствие чего голубоглазым и приписывались колдовские способности.

Синий цвет как "противоядие"

Считалось, что, в соответствии с принципом лечения подобного подобным, дурному воздействию голубых глаз следует противопоставлять амулеты, имеющие синий цвет. Так, на восточных базарах, в Каире и Стамбуле предлагалось множество изображений глаз, имевших темно-синий цвет.

Продавались также бусы с нарисованными на них глазами того же оттенка. Их можно обнаружить во многих древних культурах, начиная от ассирийцев с финикийцами и заканчивая греками, римлянами и османами.

Одной из разновидностей амулетов, предотвращающих сглаз, является Назар. Он имеет форму глаза с концентрическими окружностями. Другая распространенная разновидность - Хамса. Она представляет собой изображение ладони с глазом в центре.

Египтяне использовали Глаз Гора - рисунок органа зрения с завитком внизу.

Способность к сглазу сама по себе стала восприниматься как проклятие

Возможно, кому-то придет в голову мысль о том, что способность вредить своим врагам путем сглаза была подарком судьбы, так как помогала решать проблемы. Однако из дошедших до нас древних легенд известно, что это свойство, приписываемое некоторым людям, со временем стало рассматриваться как некое проклятие.

В качестве примера приводится история об одном поляке, который способен был, взглянув на кого-то, наносить ему проклятие. Он настолько страдал от этого свойства и был несчастен, что вырвал свои глаза, чтобы больше никому и никогда не причинить вреда.

«Мне не нужно друга, который, во всем со мной соглашаясь, меняет со мною взгляды, кивая головой, ибо тень то же делает лучше».
Эти слова принадлежат известному древнегреческому биографу, философу, историку Плутарху. Они позволяют нам понять, почему имя и труды этого поистине уникального и интересного человека известны и поныне. Хотя факты самой биографии Плутарха во многом утрачены, некоторые сведения всё же имеются благодаря самому Плутарху. Он в своих же трудах упоминал те или иные события, происходившие на его жизненном пути.

Детство Плутарха

Плутарх родился в 46 году в греческом городе Херонея в Беотии. Благодаря своим родителям будущий филосов получил прекрасное образование, которое легло в основу его дальнейшей деятельности. Семейное воспитание оказало большое влияние на его мировоззрение, помогло Плутарху постичь многие знания, а в дальнейшем стать автором многочисленных трудов.

Его отец Автобул и дед Ламприй были хорошо образованными и умными людьми. Они рассказывали ему интересные исторические факты, о знаменитых личностях, могли поддержать разговор на любую тему. Образованность отца и деда позволили Плутарху начальное образование получить на дому.

У него было ещё два брата - также просвещённые люди. Известно, что несмотря на образованность всех членов семьи, они не являлись аристократами, хотя были зажиточными гражданами. Всё это делало их род весьма уважаемым среди окружающих.

Юность Плутарха

Начиная с самых ранних лет, Плутарх постоянно учился и, кстати, делал этот всю свою жизнь. Чтобы получить специальное образование, он отправился в Афины, где изучал такие науки, как риторика, математика, философия и другие. Его главным учителем в те годы был Аммоний, сыгравший значимую роль в формировании философских взглядов Плутарха.

Деятельность Плутарха

После получения образования Плутарх возвращается в свой родной город и посвящает всю свою оставшуюся жизнь служению Херонее. Благодаря своим разносторонним знаниям он уже с юношеских лет работает на управляющих должностях. По роду своей деятельности ему приходилось нередко посещать самого римского императора Траяна, чтобы решить те или иные политические вопросы.

Во время деловых визитов в Рим он успевал ещё посещать философские и исторические лекции, активно сам на них выступал. Во время таких бесед он сдружился с консулом Квинтом Сосием Сенекионом – лучшим другом Траяна. Эта дружба с Сенекионом в совокупности с растущей известностью Плутарха послужили его продвижению по карьерной лестнице. До 117 года он служил консулом, а после смерти Траяна при новом римском императоре Адриане Плутарх занимал должность прокуратора провинции Ахайи.

Эти должности были очень ответственными и важными. Чтобы понять всю их значимость, нужно отметить, что ни одно решение в провинции Ахайи не могло быть действительным без участия Плутарха. Это означает, что с ним должно было согласовываться любое мероприятие. То или иное решение осуществлялось, только если оно было одобрено Плутархом.

Помимо политики, он уделял большое внимание ещё и религии, и общественной деятельности. Так, примерно в 95 году Плутарх был избран жрецом в храме Апполона в Дельфах. Жрецы в то время выбирались обществом, и этот факт свидетельствует о глубоком уважении и почитании Плутарха в народе. Люди в честь него даже воздвигли статую.

Труды Плутарха

Плутарх оставил после себя много значимых трудов. Он создал более двухсот сочинений на разнообразные темы. Главным образом, они носили исторический и поучительный характер. К сожалению, до нашего века дошла лишь малая часть его трудов. Среди них имеется его основной труд - «Сравнительные жизнеописания», где он описывал биографии знаменитых людей: римлян и греков.

Суть «Сравнительных жизнеописаний» состоит в том, что автор брал биографии двух личностей и проводил сравнения. Так, в этом труде можно найти описания жизни Александра Македонского, Гая Юлия Цезаря, Тесея, Ромула, Цицерона и других. Этот труд имеет для нас большое значение, так как содержит достоверные и наиболее полные сведения об античных личностях. До наших дней дошли жизнеописания двадцати двух пар, остальные были утрачены.

Среди остальных трудов Плутарха: «Политические наставления», «О сообразительности животных», «О любви к детям», «О болтливости», «О злокозненности Геродота», «О чрезмерном любопытстве» и многие другие на самые разнообразные темы. Большой интерес представляют пифийские диалоги, где им рассматриваются различные религиозно-философские вопросы своего времени.

Ученики Плутарха

Несмотря на то, что он был весьма влиятельным политиком и вёл активную общественную деятельность, Плутарх был ещё и хорошим семьянином и отцом своим детям. Доподлинно неизвестно, сколько детей у него было. Некоторые источники упоминают о пяти сыновьях.

Так же как и отец Плутарха, он сам обучал своих детей. В его доме никогда не было пусто. Здесь всегда были рады молодёжи. В связи с этим Плутарх открыл свою собственную Академию, где был руководителем и лектором. Таким образом, у него было много учеников, но история, к сожалению, умалчивает их имена. Известно лишь, что один из последователей Плутарха – его племянник Секст Херонейский, который воспитывал самого Марка Аврелия – знаменитого будущего императора.

Плутарх умер в 127 году. Он прожил восемьдесят один год. Для того времени это был весьма солидный возраст, немногим удавалось доживать до таких лет. Он всегда придерживался здорового образа жизни и постоянно предостерегал своих близких и вообще всех людей словами: «Никакое тело не может быть столь крепким, чтобы вино не могло повредить его». Действительно, «золотые» слова, которые сквозь многие столетия не утратили своей актуальности.

Определение

Биография

Сочинения

Сравнительные жизнеописания

Другие произведения

Литература

Плутарх в русских переводах

Цитаты и афоризмы

Определение

Плута́рх из Хероне́и (др.-греч. Πλούταρχος) (ок. 45 — ок. 127) — древнегреческий философ, биограф, моралист.

Плутарх это (ок. 46 - ок. 120) - древнегреческий писатель, автор морально-философских и историко-биографических сочинений. Из огромного литературного наследия Плутарха , составлявшего около 250 сочинений, сохранилось не более трети произведений, большая часть которых объединена под общим названием «Моралий». Другая группа - «Сравнительные жизнеописания» - включает 23 пары биографий выдающихся политических деятелей Древней Греции и Рима, подобранных по сходству их исторической миссии и близости характеров.

Биография

Происходил из состоятельной семьи, проживавшей в небольшом городке в Беотии.

В Афинах изучал математику, риторику и философию, последнюю главным образом у платоника Аммония, но также значительное влияние на него оказали Перипат и Стоя. По философским воззрениям был эклектиком, в философии его интересовало ее практическое приложение.

В молодости много путешествовал. Посетил Грецию, Малую Азию, Египет, был в Риме, где встретился с неопифагорейцами, а также завязал дружбу с многими выдающимися людьми, в том числе с Луцием Местрием Флором, близким соратником императора Веспасиана, который помог Плутарху получить римское .

Однако в скором времени Плутарх возвратился в Херонею. Он верно служил своему городу, исполняя общественные должности. Он собирал в своем доме молодежь, и, обучая собственных сыновей, создал своего рода «частную академию», в которой играл роль наставника и лектора.

На пятидесятом году жизни стал жрецом Аполлона в Дельфах, старался вернуть святилищу и оракулу былое значение.

Плутарх не был оригинальным писателем. В основном он собирал и обрабатывал то, что другие, более оригинальные писатели и мыслители написали до него. Но в обработке Плутарха целая традиция, отмеченная знаком его личности, обрела новый облик и именно в таком виде она определяла в течение многих веков европейскую мысль и литературу. Богатству интересов Плутарха (в основном они вращались вокруг семейной жизни, жизни греческих городов-государств, религиозных проблем и вопросов дружбы) соответствовало значительное число его сочинений, от которых сохранилось меньше половины. Чрезвычайно трудно установить их хронологию. Тематически мы можем разделить их на 2 группы: первая, очень разнородная, охватывает созданные в разные периоды сочинения, в основном философские и дидактические, объединяя их под общим названием Этика (Moralia); вторую составляют биографии. (Все названия обычно цитируются по-латыни.) В Этике мы находим примерно 80 сочинений. Самыми ранними из них являются те, которые носят риторический характер, как, например похвалы Афинам, рассуждения о Фортуне (греческом Тихе) и ее роли в жизни Александра Македонского или в истории Рима.

Большую группу составляют также популярно-философские трактаты; из них, возможно, самым характерным для Плутарха является небольшое сочинение О состоянии духа. В воспитательных целях задуманы другие сочинения, содержащие советы, как надо поступать, чтобы быть счастливым и преодолеть недостатки (например, О чрезмерном любопытстве, О болтливости. Об излишней робости}. По этим же причинам Плутарх занимался вопросами любви и брака.

Во всех этих сочинениях находят отражение педагогические интересы Плутарха, неудивительно, что он поднимал подобные вопросы также в работах Как нужно молодому человеку слушать поэтов. Как пользоваться лекциями и т. д. Тематически приближаются к ним политические сочинения Плутарха, особенно те из них, что содержат рекомендации для правителей и политических деятелей . К сочинениям на темы семейной жизни относится и консоляция (то есть утешительное сочинение после тяжкой утраты), обращенная к жене Плутарха Тимоксене, потерявшей единственную дочь.

Наряду с наиболее популярными работами в диалогической форме, в Этику входили и другие — приближенные по своему характеру к научному докладу, в которых Плутарх, не вдаваясь глубоко в теоретические рассуждения, тем не менее приводит множество ценных сведений по истории философии. К ним следует причислить сочинения об учении Платона, как например Платоновские вопросы. или О сотворении души в "Тимее", а также полемические произведения, направленные против эпикурейцев и стоиков.

Плутарх писал и о человеческой душе, интересовался психологией, возможно, даже психологией животных, если сочинения о сообразительности и разумности зверей действительно вышли из-под его пера.

Вопросам религии Плутарх посвятил многочисленные произведения, среди них так называемые «пифийские» диалоги, касающиеся оракула Аполлона в Дельфах. Наиболее интересным в этой группе представляется произведение Об Исиде и Осирисе, в котором Плутарх, сам посвященный в мистерии Диониса, изложил самые разнообразные синкретические и аллегорические интерпретации мистерий Осириса. Об интересе Плутарха к древностям свидетельствуют два сочинения: Греческие вопросы (Aitia Hellenika; лат. Quaestiones Graeсае) и Римские вопросы (Aitia Romaika; лат. Quaestiones Romanae), в которых раскрывается значение и происхождение различных обычаев греко-римского мира (много места отведено вопросам культа).

Сочинение Плутарха О лике на лунном диске представляет различные теории относительно этого небесного тела, в конце Плутарх обращается к теории, принятой в Академии Платона (Ксенократ), усматривая в Луне родину демонов. Пристрастия Плутарха, столь ярко проявившиеся в его биографиях, нашли отражение также в сборнике лакедемонских присловий (другой сборник известных изречений Апофтегматы, вероятно, большей частью не является подлинным). Самые разные темы раскрывают в форме диалога такие произведения, как Пир семи мудрецов или Беседы на пиру (в 9 книгах).

В Этике Плутарха включены и неаутентичные произведения неизвестных авторов. К важнейшим из них принадлежат: О музыке, представляющее один из главных источников наших знаний об античной музыке (Аристоксен, Гераклид Понтийский), и О воспитании детей, произведение чрезвычайно известное и переведенное в эпоху Возрождения на многие языки. Однако своей славой Плутарх обязан не Этике, а биографиям.

Во вступлении к жизнеописанию Эмилия Павла (Aemilius Paulus) сам Плутарх очерчивает преследуемые им цели: общение с великими людьми древности несет в себе воспитательные функции, а если не все жизнеописания привлекательны, то ведь отрицательный пример тоже может воздействовать устрашающе и обратить на путь праведной жизни.

В биографиях Плутарх следует учению перипатетиков, которые в области этики решающее значение приписывали действиям человека, утверждая, что каждое действие порождает добродетель. Плутарх выстраивает их согласно схеме перипатетических биографий, описывая поочередно рождение, юность, характер, деятельность, смерть героя и ее обстоятельства. Желая обрисовать деяния своих героев, Плутарх использовал доступный ему исторический материал, с которым обходился довольно свободно, поскольку полагал, что пишет биографию, а не историю. Его прежде всего интересовал портрет человека, и, чтобы зримо его представить, Плутарх охотно привлекал анекдоты.

Так родились красочные, эмоциональные повествования, успех которым обеспечили авторский талант рассказчика, его тяга ко всему человеческому и возвышающий душу нравственный оптимизм. Однако биографии Плутарха имеют также большую историческую ценность, ибо он неоднократно обращался к недоступным для нас сегодня источникам. Писать биографии Плутарх начал еще в юности. Вначале он обратил свое внимание на знаменитых людей Беотии: Гесиода, Пиндара, Эпаминонда — впоследствии стал писать и о представителях других областей Греции : о Леониде, Аристомене, Арате Сикионском и даже о персидском царе Артаксерксе II.

Во время пребывания в Риме Плутарх создавал биографии римских императоров, предназначенные для греков. И лишь в поздний период он написал свое важнейшее произведение Сравнительные жизнеописания (Bioi paralleloi; лат. Vitae parallelae). Это были биографии выдающихся исторических лиц Греции и Рима, сопоставленные попарно. Некоторые их этих пар составлены удачно, как например мифические учредители Афин и Рима — Тесей и Ромул, первые законодатели — Ликург и Нума Помпилий, величайшие вожди — Александр и Цезарь. Другие сопоставлены более произвольно: «дети счастья» — Тимолеонт и Эмилий Павел, или пара, иллюстрирующая превратности человеческих судеб — Алкивиад и Кориолан. После биографий Плутарх давал общую характеристику, сравнение двух образов (synkrisis). Лишь у нескольких пар это сопоставление отсутствует, в частности у Александра и Цезаря. Всего было 23 пары, представленные в хронологическом порядке. Сохранилось 22 пары (утрачены жизнеописания Эпаминонда и Сципиона) и четыре единичных жизнеописания более раннего периода : Арата Сикионского, Артаксеркса II, Гальбы и Отона. Всю свою жизнь Плутарх посвятил общественной и политической деятельности, а прежде всего — педагогике. Изо всех сил он старался показать культурную роль Греции. До конца античности и в Византии Плутарх пользовался громкой славой величайшего воспитателя и философа. В эпоху Ренессанса (XV в.) найденные сочинения Плутарха, переведенные на латинский язык, вновь стали основой европейской педагогики. Чаще всего читали трактат О воспитании детей, до начала ХIХ в. считавшийся аутентичным.

Биография Плутарха весьма скудна и может быть изучаемая преимущественно на основании сочинений самого же Плутарха, в которых он нередко делится с читателем воспоминаниями из своей жизни.

Прежде всего в точности совершенно неизвестны годы его жизни, и представление о них можно получить только из косвенных данных. Согласно этим косвенным данным можно с полной уверенностью утверждать, что Плутарх родился в конце 40-х годов I-го века нашей эры и умер в промежутке 125-130 гг., то есть прожил около 75 лет. Отец его был несомненно зажиточный человек, но он не был аристократом. Это дало Плутарху возможность рано приступить к школьным занятиям и ещё в юном возрасте стать высокообразованным человеком. Родной город Плутарха - Херонен, в греческой области Беотии.

Все представители его семьи обязательно образованы и культурны, обязательно высоки духом и отличаются безупречным поведением. О своей жене Тимоксене Плутарх нередко говорит в своих сочинениях, и всегда говорит в самом высоком тоне. Она была не только любящей женой, но ей претили разные женские слабости вроде нарядов. Её любили за простоту нрава, за естественность поведения, за её умеренность и внимательность.

У Плутарха было четыре сына и одна дочь, которая, как и один из сыновей, умерла в младенческом возрасте. Плутарх настолько любил свою семью, что посвящал её членам даже свои сочинения, а по случаю смерти дочери нежное и возвышенное утешительное послание к собственной жене.

Известно о многих путешествиях Плутарха. Он побывал в Александрии, центре тогдашней образованности, получал образование и в Афинах, бывал в Спарте, Платеях, в Коринфе у Фермопия, в Риме и других исторических местах Италии, а также в Сардах (Малая Азия).

Имеются сведения об основанной им в Херонее философско-нравственной школы.

Даже если исключить подложные и сомнительные сочинения Плутарха, всё же список вполне достоверных и притом дошедших до нас сочинений является, по сравнению с другими писателями, огромным. До нас дошли, во-первых, сочинения историко-философского характера: 2 сочинения о Платоне, 6 - против стоиков и эпикурейцев. Кроме того, имеются сочинения, посвящённые проблемам космологии и астрономии, психологии, этики, политики, семейной жизни, педагогики, антикварной истории.

Плутарх написал несколько трактатов религиозного и религиозно-мифического содержания. Особенно нужно выделить его сочинения моралистического содержания, где он анализирует такие, например, человеческие страсти, как сребролюбие, гневливость, любопытство. К весьма сложным по своей тематике можно отнести застольные и пиршественные беседы, составляющие, можно сказать, особый литературный жанр, а также собрания изречений. Все эти сочинения представляют собой один общий раздел, обыкновенно носящий малопонятное название Moralia. В этом разделе моральные сочинения, правда, представлены очень широко, и без этой морали у Плутарха не обходится почти ни один трактат.

Особый раздел сочинений Плутарха, и тоже огромный, тоже весьма популярный во все века, и, может быть, даже более популярный, чем Moralia, - это "Сравнительные жизнеописания". Здесь можно найти и строго исторические данные, и моралистику, и увлечение искусством портрета, и философию, и беллетристику.

Античное мировоззрение и античная художественная практика опираются на интуиции живого, одушевлённого и разумного космоса, всегда видимого и слышимого, всегда чувственно воспринимаемого, вполне материального космоса с неподвижной землёй посредине и с небом как областью вечного и правильного движения небесного свода. Всё это, безусловно, предопределено самим характером социально-исторического развития древнего мира. В то время как последующие культуры сначала исходили из личности, абсолютной или относительной, а также из общества и уже потом приходили к природе и космосу, античная мысль наоборот, исходила из наглядной данности чувственно-материального космоса и уже потом делала из этого выводы для теории личности и общества. Это навсегда определило собой подчёркнуто материальную, то есть архитектурно-скульптурную образность античных художественных построений, что мы, безусловно, находим у Плутарха. Итак, чувственно-материальная космология - вот исходный пункт мировоззрения и творчества Плутарха.

Поскольку античная литература просуществовала больше тысячелетия, она прошла много разных периодов своего развития. Космология периода классики, а именно высокой классики, - это учение о мироздании в платоновском "Тимее". Здесь дана ясная и отчётливая картина живого и материально-чувственного космоса со всеми подробностями материальной сферики космоса. Поэтому Плутарх в первую очередь платоник.

Плутарх находил в классическом платонизме в первую очередь учение о божестве, но не в виде наивного вероучения, а в виде продуманного требования бытия, и притом единого бытия, которое является пределом и возможностью для всякого частичного бытия и для всякой множественности. Плутарх глубоко убеждён в том, что если имеется бытиё частичное, изменчивое и незавершённое, то это значит, что имеется бытиё единое и цельное, неизменное и всесовершенное. "Ведь божественное не есть множественность, как каждый из нас, представляющий разнообразную совокупность из тысячи различных частиц, находящихся в изменении и искусственно смешанных. Но необходимо, чтобы сущное было одним, так как существует только единое. Разнообразие же по причине отличия от сущего оборачивается небытиём" ("Об "E" в Дельфах", 20). "Вечно неизменному и чистому присуще быть единым и несмешанным" (там же). "Насколько возможно найти соответствие между переменчивым ощущением и умопостигаемой и неизменной идеей, настолько это отражение даёт так или иначе какое-то призрачное представление о божественной милости и счастье" (там же, 21). Таким отражением божественного совершенства является прежде всего космос. Об этом говорится уже и в цитируемом здесь трактате (21): "Всё, что присуще так или иначе космосу, божество объединяет в своей сущности и удерживает слабую телесную субстанцию от уничтожения".

По космологической проблеме Плутарх посвящает целых два трактата в связи сочинения своими комментариями на платоновского "Тимея". В трактате "О происхождении души в "Тимее" Платона" Плутарх развивает в чисто платоническом духе учение об идее и материи, о вечном, но беспорядочном существовании материи, о превращении божественным Демиургом этой материи в красоту, строй и порядок существующего теперь космоса, о создании вечного и неизменного движения небесного свода с помощью упорядочивающей деятельности мировой души и о вечной красоте живого, одушевлённого и разумного космоса. Действительно, и сам Платон в своём построении идеально прекрасного космоса, как мы это находим в его диалоге "Тимей", был на высоте именно классического представления о космосе. И такое же классическое представление является мечтой и Плутарха, на все лады восхваляющего красоты совершенного, хотя и вполне чувственно-материального космоса.

Но уже и здесь на высоте своего теоретического мировоззрения Плутарх начинает проявлять некоторого рода неустойчивость и даже двойственность своей общефилософской позиции. Когда Платон строил свой космос, ему и в голову не приходило противопоставлять добро и зло. Для него было достаточно уже того одного, что вечный божественный Ум со своими вечными идеями оформил раз навсегда бесформенную и неупорядоченную материю, откуда и появился тоже вечный и тоже навеки прекрасный космос. Совершенно новый оттенок вносит Плутарх в это классический оптимизм. В указанном трактате о происхождении души по "Тимею" он вдруг начинает рассуждать о том, что отнюдь не вся беспорядочная материя была приведена в порядок Демиургом, что значительные её области остаются беспорядочными и до настоящего времени и что эта беспорядочная материя (будучи, очевидно, тоже вечной) и теперь и всегда будет началом всякого беспорядка, всяких катастроф и в природе и в обществе, то есть, попросту говоря, злой душой мира. В этом смысле Плутарх толкует и всех главнейших старых философов - Гераклита, Парменида, Демокрита, даже Платона и даже Аристотеля.

За классикой VI-IV вв. до нашей эры последовала та переработка классики, которая обычно именуется не периодом эллинства, а периодом эллинизма. Сущность эллинизма заключается в субъективной реконструкции классического идеала, в его логической сконструированности и эмоционально-интимной пережитости и охваченности. Поскольку Плутарх действовал в эпоху эллинизма, его мировоззрение и художественная практика построены не на чистом платонизме, но на его субъективистской и имманентно-субъективной интерпретации. Плутарх - субъективистски настроенный интерпретатор платонизма в условиях сохранения космологического объективизма в целом.

Плутарх жил не в век начального эллинизма (III-I вв. до нашей эры), а непосредственно после него. И тем не менее печать этого начального эллинизма решительным образом оказалась характерной для всего Плутарха. Этот начальный эллинизма не повлиял на Плутарха своими тремя философскими школами - стоицизмом, эпикурейством и скептицизмом. Эти школы возникли как защитное мероприятие для появившегося тогда индивидуализма и субъективизма. Нужно было воспитать строгого и сурового субъекта и охранять его внутренний покой перед нараставшей тогда громадой эллинистически-римских империй. Плутарх оказался чуждым и сурового ригоризма стоиков, и беззаботного наслажденчества эпикурейцев, и полного отказа от всякого логического конструирования у скептиков.

Из всех аспектов нараставшего тогда субъективизма Плутарху оказалась ближе всего малая, скромная и простая человеческая личность с её повседневными привязанностями, с её любовью к семье и к родным местам и с её мягким, сердечным патриотизмом.

Начальный период эллинизма с его тремя философскими школами - стоицизмом, эпикурейством и скептицизмом - оказался для Плутарха слишком суровой философской позицией. Как философ эллинизма, Плутарх, конечно, тоже выдвигал на первый план человеческую личность и тоже хотел дать лично продуманную и интимно пережитую картину объективной космологии. Но указанные три основные школы начального эллинизма явно были для него слишком суровы и требовательны, слишком абстрактны и бескомпромиссны. Выше уже говорилось, что выступивший в те времена интимный человеческий субъект был не так суров, как у стоиков, не так принципиален, как у эпикурейцев, и не так безнадёжно анархичен, как у скептиков. Человеческий субъект проявил себя здесь весьма своеобразно, начиная от своих повседневно-бытовых установок и кончая разнообразными формами сентиментализма, романтизма и любых психологических капризов. Было две таких тенденции раннего эллинизма, которые не только имели положительное влияние на Плутарха, но часто даже превышали собою прочие формы субъективной ориентации человека у Плутарха.

Первая такая тенденция у Плутарха - это бытовизм и вполне обывательская личная ориентация. Этот бытовизм заполнял у Плутарха решительно все его настроения и доходил до полной непринуждённости, до повседневной ограниченности, до бессодержательного многословия и, прямо можно сказать, до болтовни. Но от Менандра до Плутарха прошло всё-таки несколько столетий, и чисто бытовые анализы во времена Плутарха уже устарели. Какой же был, в таком случае, смысл десятки и сотни страниц отводить праздной болтовне на темы повседневности и случайным анекдотам? А для Плутарха здесь крылся очень большой смысл. На почве такого сплошного бытовизма выступала психология маленького человека, выступала тенденция обезопасить себя от грандиозных и слишком суровых проблем. Или, вернее сказать, суровые проблемы здесь не снимались, но создавалась психологическая возможность переживать их не очень болезненно и не очень трагически. Менандр - не платоник, а живописатель быта. Но Плутарх - платоник, и вместе с платонизмом вырисовывался для него длинный ряд глубоких, часто трагических и часто невыносимых проблем. Он умудрялся выносить и переносить эти большие проблемы, часто для него значительные и даже торжественные, но всегда требовательные и ответственные. Бытовизм малого человека как раз и помогал Плутарху сохранять спокойствие духа и не падать ниц перед неразрешимым и невозможным. Вот почему даже в своих "Сравнительных жизнеописаниях" Плутарх, изображая великих людей, не только не избегает никаких бытовых деталей, но часто даже придает им глубокое значение.

Бытовизм начального периода эллинизма имел огромное значение и для мировоззрения, и для писательской манеры Плутарха. Но в этом начальном эллинизме была ещё одна, тоже новая и замечательная и тоже огромная по своей силе, тенденция, воспринятая Плутархом глубоко, раз и навсегда. Эта тенденция, или, лучше сказать, эта духовная стихия, была тем, что мы сейчас должны назвать морализмом.

Это было безусловной новостью для греческой философии и литературы потому, что все классические и уж тем более все доклассическое никогда не знало никакой специальной моралистики. Дело в том, что вся классика живёт героизмом, а героизму нельзя было научиться, героизм давался только самой природой, то есть только богами. Все древние герои были либо прямыми, либо косвенными потомками только самих же богов. Свершать героические подвиги можно было, конечно, только после прохождения предварительной героической подготовки. Но сделаться героем было нельзя. Можно было родиться героем и усовершенствоваться в героизме. Но древнегреческий классический героизм - это область не педагогическая, не воспитательная и потому не моралистическая. Героизм в те времена был явлением природно-человеческим или, что то же, божественным. Но вот классика кончилась, и затем в период эллинизма, выступил уже самый обыкновенный человек, не потомок богов, не герой по природе, а просто человек. Для своих повседневных дел такой человек должен был специально воспитываться, специально обучаться и тренироваться, всегда консультируясь у старших и опытнейших. И вот тут-то как раз и зародилась та моралистика, которая была неизвестна классическому герою. Чтобы стать приличным и достойным человеком, нужно было знать тысячи личных, общественных и, вообще говоря, моральных правил.

Плутарх - моралист. И не просто моралист. Моралистика - это его подлинная стихия, беззаветная тенденция всего его творчества, никогда не угасающая любовь и какое-то педагогическое наслажденчество. Только бы учить, только бы наставлять, только бы разъяснять трудные вопросы, только бы поставить своего читателя на путь вечного самоанализа, вечного самоисправления и неотступного самосовершенствования.

Короче говоря, от этого начального периода эллинизма к Плутарху перешёл бытовизм и добродушный морализм. Другими словами, Плутарх был благодушным платоником, для которого гораздо ближе оказались бытописательно-моралистические формы вместо грандиозных и величественных форм классического платонизма и с интерпретацией его в духе мягкосердечно и искренне настроенного бытописателя и моралиста.

Наконец, кроме прямой критики трёх философских школ начального эллинизма и кроме бытописательной моралистики малого человека, Плутарх унаследовал от раннего эллинизма ещё и ту смелость прогрессировавшего субъективизма, которая потребовала всерьёз учитывать зло в природе, личности и обществе вопреки безраздельному космологическому оптимизму. Именно скромный и обывательски настроенный Плутарх требовал признания не только доброй, но и злой души мира. В этом смысле он осмеливался критиковать даже и самого Платона. Итак, субъективистски настроенный интерпретатор Платона, Плутарх употребил эту интерпретацию для защиты малого и скромного человека, для постоянного бытовизма и морализма и для признания за злом (а не только за одним добром) колоссальной космической силы.

Плутарх, живший на рубеже I-II вв. нашей эры невольно оказался не только под влиянием раннего эллинизма, но и под влиянием того более позднего эллинизма, который в античной науке получил название века эллинского возрождения. Необходимо отдавать себе строгий отчёт в том, что такое это эллинское возрождение, в чём Плутарх с ним сходствует и в чём резко различествует.

Если брать эллинское возрождение как принцип, то это не могло быть буквальной реставрацией несколько столетий назад отжившей классики. Это было превращением классики не в буквальную, то есть не в буквально жизненную, но только в эстетическую предметность, в самодовлеющее и вполне изолированное созерцание давно минувшей красоты. Таким чистым эстетиком Плутарх никогда не был, и такая изолированная самодовлеющая эстетическая предметность всегда была ему глубоко чужда. Он не был способен на тонко-чувственный импрессионизм Филостратов, на захлёбывание интересными филологическими пустяками Атенея, сухое и методическое описательство мифографов или беспардонную юмористику мифологических зарисовок у Лукиана.

Может быть, некоторым отдалённым результатом эллинского возрождения, характерно именуемого ещё и как вторая софистика, было очень частое у Плутарха многословие, доходившее у него иной раз до какой-то праздной болтовни. Это была у него не просто болтливость, но опять таки защитная мера для охраны прав обыденного человека на своё существование, на свои пусть мелкие, но зато чисто человеческие потребности и настроения.

Эту подлинную значимость необходимо констатировать в том, каким методом пользуется Плутарх в своей склонности к возрожденческой методологии. Именно наглядно данная, созерцательно самодовлеющая и эстетически изолированная предметность никогда не использовалась Плутархом буквально, никогда не была для него "чистым" искусством, никогда не была искусством для искусства. В этом эстетически-изолированном самодовлении, с виду вполне бескорыстном и ни в чём жизненно не заинтересованном, Плутарх всегда почерпал силы именно для жизни. Такое эстетическое самодовление всегда его оживляло, укрепляло, освобождало от суеты и мелочей, всегда преобразующе действовало на психику, на общество, облегчая борьбу, просветляя суету и осмысливая житейские невзгоды и трагическую безвыходность. Вот почему бытовизм и морализм у Плутарха всегда пересыпаны мифологическими и литературными примерами, легендами, баснями и произвольно выдуманными ситуациями, анекдотами и острыми словечками, на первый взгляд как будто нарушающими ровно текущее изложение и как бы беспредметно уводящими в сторону. Вся эта мифология и литература, все эти анекдоты и остроумные ситуации никогда и нигде не имели для Плутарха самостоятельного значения, и в этом смысле они привлекались вовсе не для целей изолированного самолюбования. Всё это внедрялось в жизненную практику реально действующего человека, всё это разоблачало низкую и бездарную природу порочных людских страстей, и всё это облегчало, освежало, возвышало и умудряло самого обыкновенного маленького человека. Таким образом, возрожденческо-эллинская теория искусства для искусства, не отнимая у человека его прав на повседневность, сразу и одновременно оказывалась и эстетически-самодавлеющей и возвышающей морально, укрепляющей духовно. Платонизм в этом смысле претерпел у Плутарха ещё новое преображение, и классическая космология, не теряя своей возвышенной красоты, стала оправданием для бытового человека.

В результате нашего обследования обширного литературного наследия Плутарха необходимо сказать, что в настоящее время для филолога является подлинным грехопадением сводить творчество Плутарха к какому-нибудь одному абстрактному принципу. Правда, его социально-историческая основа, хронологически весьма точная, повелительно требует рассматривать его как переход от начального эллинизма, именно - к эллинскому возрождению II в. нашей эры. Но это уже слишком общий принцип. Ближайшее рассмотрение его мировоззрительных и творческих результатов свидетельствует о том, что Плутарх - это чрезвычайно осложнённый платоник, не смогший подняться до платонического монизма, но зато использовавший его многочисленные идеологические оттенки, часто противоречивые, и делавшие этот платонизм неузнаваемым. В приблизительном перечислении вот в таком виде можно было бы представить все эти противоречивые и в полном смысле слова антиномические черты Плутарха с его синтетизмом, если не всегда философским, то всегда ясным и простым, благодушным и добродушным, наивным и мудрым. Именно, у Плутарха совмещались универсализм и индивидуализм, космологизм и бытовизм, монументальность и повседневность, необходимость и свобода, героизм и морализм, торжественность и бытовая проза, идеалогическое единство и неимоверная пестрота изображений, самодовлеющая созерцательность и практическая фактография, монизм и дуализм, стремление материи к совершенству. Всё искусство историка античной литературы и философии в отношении Плутарха в том и заключается, чтобы вскрыть и социально-исторически обосновать именно этот антиномико-синтетический характер его мировоззрения и творчества. Для такого искусства требуется привлечение огромных материалов, и сейчас к этому можно только отдаленно приближаться.

Плутарх находился под сильным влиянием эллинского возрождения, хотя использовал он его для обоснования прав повседневного человека. Но от чего Плутарх уж безусловно был далёк - это от грандиозного завершения всего эллинизма в последние четыре века античности, когда зародилась, процветала и приходила в упадок философская школа неоплатоников. Эти неоплатоники тоже не могли признать в качестве окончательной теорию самодовлеющего созерцания. Они доводили до конца это чисто поэтическое самодавление, домысливая его до того логического конца, когда поэтический и чисто умственный образ вместо метафоры становился живой действительностью, живой вещью и самостоятельно действующей субстанцией. Но поэтический образ, данный как самостоятельная материальная субстанция, есть уже миф; и неоплатонизм III-IV вв. нашей эры как раз и стал именно диалектикой мифа. У Плутарха отношение к мифам было положительное, но не в смысле признания в них первичных субстанций самого бытия. Мифы для него, в конце концов, тоже остались на ступени метафорического морализма, хотя, конечно, всё ещё уходящими в космологические глубины.

Сочинения

Большая часть его многочисленных сочинений дошла до нашего времени. Как видно из каталога некоего Ламприи, предполагаемого ученика Плутарха, их было около 210.

Сохранившиеся произведения Плутарха делятся на две основные группы:

Биографии, или исторические труды, и

Философско-публицистические сочинения, известные под общим названием «Ἠθικά» или «Moralia».

До нас дошли 46 параллельных биографий, к которым примыкают ещё 4 отдельных жизнеописания (Артаксеркса, Арата, Гальбы и Отона). Несколько биографий утеряно.

Сравнительные жизнеописания

Соединение двух параллельных жизнеописаний — грека и римлянина — соответствовало давнему обычаю биографов, заметному ещё у Корнелия Непота, и притом очень соответствовало взглядам Плутарха, который всей душой был предан прошлому своего народа, но охотно признавал изумительную силу римской государственности и имел среди своих ближайших друзей как греков, так и римлян.

В большинстве пар причина соединений понятна сама по себе (соединены, например, величайшие ораторы — Цицерон и Демосфен, древнейшие законодатели — Ликург и Нума, знаменитейшие полководцы — Александр Македонский и Цезарь). У 19 пар Плутарх даёт в заключение биографий краткое указание общих черт и главнейших различий сравниваемых мужей. Автор нигде не является историком, критически исследующим факты. Его цель - дать философские характеристики, представить данную личность возможно всесторонне, чтобы нарисовать поучительную картину, побудить читателей к добродетели и воспитать их к практической деятельности.

Этой целью объясняется большое количество фактов из частной жизни изображаемых лиц, анекдоты и остроумные изречения, изобилие моральных рассуждений, разнообразные цитаты поэтов. Недостаток исторической критики и глубины политической мысли не мешали, и до сих пор не мешают биографиям Плутарха находить многочисленных читателей, интересующихся их разнообразным и поучительным содержанием и высоко ценящих теплое гуманное чувство автора. Как бы дополнением к биографиям являются «Апофегмы царей и полководцев», к которым в рукописях присоединяется подложное письмо Плутарха к Траяну и столь же подложные мелкие собрания разных иных «апофегм».

Главным трудом Плутарха, ставшим одним из самых знаменитых произведений античной литературы, явились его биографические сочинения.

"Сравнительные жизнеописания" вобрали в себя громадный исторический материал, включающий сведения из несохранившихся до наших дней произведений античных историков, личные впечатления автора от памятников старины, цитаты из Гомера, эпиграммы и эпитафии. Плутарха принято упрекать в некритическом отношении к используемым источникам, но надо учитывать, что главным для него было не само историческое событие, а след, оставленный им в истории.

Подтверждением этому может служить трактат "О злокозненности Геродота", в котором Плутарх упрекает Геродота в пристрастности и искажении истории Греко-персидских войн. Плутарху, жившему 400 лет спустя, в эпоху, когда, по его выражению, над головой каждого грека был занесен римский сапог, хотелось видеть великих полководцев и государственных деятелей не такими, какими они были на самом деле, но идеальным воплощением доблести и мужества. Он не стремился воссоздать историю во всей ее реальной полноте, но находил в ней выдающиеся примеры мудрости, героизма, самопожертвования во имя родины, призванные поразить воображение его современников.

Во вступлении к биографии Александра Македонского Плутарх формулирует принцип, положенный им в основу отбора фактов: "Мы пишем не историю, а жизнеописания, и не всегда в самых славных деяниях бывает видна добродетель или порочность, но часто какой-нибудь ничтожный поступок, слово или шутка лучше обнаруживают характер человека, чем битвы, в которых гибнут десятки тысяч, руководство огромными армиями и осады городов".

Художественное мастерство Плутарха сделало "Сравнительные жизнеописания" излюбленным чтением для юношества, узнававшего из его сочинений о событиях истории Греции и Рима. Герои Плутарха становились олицетворением исторических эпох: древнейшие времена связывались с деятельностью мудрых законодателей Солона, Ликурга и Нумы, а конец римской республики представлялся величественной драмой, движимой столкновениями характеров Цезаря, Помпея, Красса, Антония, Брута.

Без преувеличения можно сказать, что благодаря Плутарху в европейской культуре складывалось представление об античной истории как о полулегендарной эпохе свободы и гражданской доблести. Именно поэтому его произведения высоко ценили мыслители эпохи Просвещения, деятели Великой Французской революции и поколение декабристов.

Само имя греческого писателя стало нарицательным, поскольку "Плутархами" в 19 веке называли многочисленные издания биографий великих людей.

Другие произведения

В стандартное издание входит 78 трактатов, из которых несколько считаются не принадлежащими Плутарху.

Литература

О сравнительных достоинствах рукописей Плутарха см. критические аппараты к изданиям Reiske (Лпц., 1774—82), Sintenis («Vitae», 2 изд., Лпц., 1858—64); Wyttenbach («Moralia», Лпц., 1796—1834), Bernardakes («Moralia», Лпц. 1888—95), также Treu, «Zur Gesch. d. Ьberlieferung von Plut. Moralia» (Бресл., 1877—84). Словарь плутарховского языка — при назв. издании Wyttenbach’a. О жизни Плутарха скудные сведения даёт Свида. Из новых соч. ср. Wesiermann, «De Plut. vita et scriptis» (Лпц., 1855); Volkmann «Leben, Schriften und Philosophie des plutarch» (Б., 1869); Muhl, «Plutarchische Studien» (Аугсбург, 1885) и др. Из переводчиков Плутарха на новые европейские языки особой славой пользовался Амио.

Плутарх в русских переводах

На русский язык Плутарх стали переводить ещё с XVIII века: См. переводы Писарева, «Наставления Плутарха о детоводстве» (СПб., 1771) и «Слово о непреступающем любопытстве» (СПб., 1786); Ивана Алексеева, «Нравственные и философические сочинения Плутарха» (СПб., 1789); E. Сферина, «О суеверии» (СПб., 1807); С. Дистуниса и др. «Плутарховы сравнительные жизнеописания» (СПб., 1810, 1814—16, 1817—21); «Жизнеописания Плутарха» под ред. В. Герье (М., 1862); биографии Плутарха в дешёвом издании А. Суворина (пер. В. Алексеева, т. I—VII) и под заглавием «Жизнь и дела знаменитых людей древности» (М., 1889, I—II); «Беседа о лице, видимом на диске луны» («Филол. обозрение» т. VI, кн. 2). Ср. исследование Я. Елпидинского «Религиозно-нравственное мировоззрение Плутарха Херонейского» (СПб., 1893).

Лучшее русское издание «Сравнительных жизнеописаний», где большая часть перевода выполнена С. П. Маркишем:

Цитаты и афоризмы

Беседа должна быть столь же общим достоянием пирующих, как и вино.

Болтун хочет заставить себя любить и вызывает, ненависть, хочет оказать услугу - и становится навязчивым, хочет вызвать удивление - и делается смешным; он оскорбляет своих друзей, служит своим врагам.

Всякое дело у разумных супругов решается с обоюдного согласия, но так, чтобы главенство мужа было очевидным и последнее слово оставалось за ним.

Высшая мудрость - философствуя, не казаться философствующим, и шуткой достигать серьезной цели.

Два основных достояния человеческой природы - это ум и рассуждения.

Движение - кладовая жизни.

Если похвально благотворить друзьям, то нет постыдного и в том, чтобы принимать помощь от друзей.

Есть три способа отвечать на вопросы: сказать необходимое, отвечать с приветливостью и наговорить лишнего.

Жена невыносима такая, что хмурится, когда муж не прочь с ней поиграть и полюбезничать, а когда он занят серьезным делом, резвится и хохочет: первое означает, что муж ей противен, второе - что она к нему равнодушна.

Жениться следует не глазами и не пальцами, как это делают некоторые, подсчитывая, сколько за невестой приданого, вместо того чтобы выяснить, какова она будет в совместной жизни.

Заводить собственных друзей жена не должна; хватит с нее и друзей мужа.

Злобе и вспыльчивости не место в супружеской жизни. Замужней женщине к лицу строгость, но пусть эта резкость будет полезной и сладкой, как у вина, а не горькой, как у алоэ, и неприятной, словно лекарство.

Злоречивый язык выдает безрассудного.

Из золотой чаши пить отраву и от друга коварного совет принять - одно и то же.

Из самых диких жеребят выходят наилучшие лошади. Только бы их как следует воспитать и выездить.

Избегать столкновений мужу с женой и жене с мужем следует везде и всегда, но больше всего на супружеском ложе. Ссорам, перебранкам и взаимному оскорблению, если они начались на ложе, нелегко положить конец в другое время и в другом месте.

Или как можно короче, или как можно приятнее.

Как вороны налетают, чтобы выклевать очи мертвых, так и льстецы, обсев, богатство неразумных растаскивают.

Клеветы и злоречия надо остерегаться, как ядовитого червя на розе, - они скрыты тонкими и лощеными оборотами.

Когда из мира уходит солнце, все омрачается, так же и беседа, лишенная дерзости, вся не на пользу.

Когда ты бранишь других, смотри, чтобы ты сам был далек от того, за что дрyгим выговариваешь.

Кто держится с женой слишком сурово, не удостаивая шуток и смеха, тот принуждает ее искать удовольствий на стороне.

Кто рассчитывает обеспечить себе здоровье, пребывая в лени, тот поступает так же глупо, как и человек, думающий молчанием усовершенствовать свой голос.

Лесть подобна тонкому щиту, краской расцвеченному: смотреть на него приятно, нужды же в нем нет никакой.

Ловля с помощью отравы позволяет легко и быстро добыть рыбу, но портит ее, делая несъедобной; так и жены, которые ворожбою или приворотными зельями стараются удержать при себе мужей, чувственными наслаждениями пленяют их, но живут потом с умалишенными и безумными.

Любовь всегда многообразна как во многих отношениях, так и в том, что затрагивающие ее шутки одних тяготят и вызывают у них негодование, а другим приятны. Тут надо сообразовываться с обстоятельствами момента. Подобно тому как дуновение может погасить возникающий огонь вследствие его слабости, а когда он разгорится, придает ему питание и силу, так и любовь, пока она еще тайно возрастает, возмущается и негодует против раскрытия, а разгоревшаяся ярким пламенем находит в подшучиваниях пищу и отвечает на них с улыбкой.

Мне не нужно друга, который, во всем со мной соглашаясь, меняет со мною взгляды, кивая головой, ибо тень то же делает лучше.

Мужество и стойкость потребны людям не только против оружия врагов, но и равным образом против всяких ударов.

Мы часто задаем вопрос, не в ответе нуждаясь, а стремясь услышать голос и снискать расположение другого человека, желая втянуть его в беседу. Опережать с ответами дрyrих, crремясь захватить чужой слух и занять чужие мысли, - все равно что лезть целоваться к человеку, жаждущему поцелуя другого, или устремленный на другого взор стараться привлечь к себе.

Научись слушать, и ты сможешь извлечь пользу даже из тех, кто говорит плохо.

Не на приданое, не на знатность, не на красоту свою следует полагаться жене, а на то, чем по-настоящему можно привязать к себе мужа: на любезность, добронравие и уступчивость, и качества эти проявлять каждодневно не через силу, как бы нехотя, но с готовностью, радостно и охотно.

Не прав был Геродот, сказав, что вместе с одеждой женщина совлекает с собой стыд; напротив, женщина целомудренная, снимая одежду, облекается в стыд, и чем больше стыдливости между супругами, тем большую любовь это означает.

Немного пороков достаточно, чтобы омрачить многие добродетели.

Непрестанно учась, к старости я прихожу.

Ни одно произнесенное слово не принесло столько пользы, сколько множество несказанных.

Никакое тело не может быть столь крепким, чтобы вино не могло повредить его.

Победившие спят слаще побежденных.

Подобно огню, который в тростнике, соломе или заячьем волосе легко вспыхивает, но быстро угасает, если не найдет себе другой пищи, любовь ярко воспламеняется цветущей молодостыо и телесной привлекательностью, но скоро угаснет, если ее не будут питать духовные достоинства и добрый нрав юных супругов.

Подчас не без пользы бывает заткнуть обидчику рот остроумной отповедью; такая отповедь должна быть краткой и не обнаруживать ни раздражения, ни ярости, но пусть она умеет со спокойной улыбкой немного укусить, возвращая удар; как стрелы отлетают от твердого предмета обратно к тому, кто их послал. так и оскорбление словно бы летит от умного и владеющего собой оратора назад и попадет в оскорбителя.

Поначалу особенно следует молодоженам остерегаться разногласий и стычек, глядя на то, как недавно склеенные горшки легко рассыпаются от малейшего толчка; зато со временем, когда места скреплений станут прочными, ни огонь, ни их не берут.

Порядочная женщина даже разговоры не должна выставлять напоказ, и подавать голос при посторонних должно быть ей так же стыдно, как раздеваться при них, ибо голос вьiдает и нрав говорящей, и свойства ее души, и настроение.

Почести меняют нравы, но редко в лучшую сторону.

Правдивое дело, если оно правильно изложено, несокрушимо.

Предатели предают прежде всего себя самих.

Разговаривать жена должна только с мужем, а с другими людьми - через мужа, и пусть этим не огорчается.

Речь государственного деятеля не должна быть ни юношески пылкой, ни театральной, как речи парадных ораторов, плетущих гирлянды из изящных и увесистых слов. Основу его речей должна составлять честная откровенность, истинное достоинство, патриотическая искренность, предусмотрительность, разумное внимание и забота. Правда, что политическое красноречие, гораздо больше, чем судебное, допускает сентенции, исторические параллели, выдумки и образные выражения, умеренное и уместное употребление которых в особенности хорошо действует на слушателей.

Сила речи состоит в умении выразить многое в немногих словах.

Сластолюбивый муж делает жену распутной и похотливой; супруга порядочного и добродетельного человека становится скромной и целомудренной.

Смелость - начало победы.

Совершать дурные поступки - низко, делать добро, когда это не сопряжено с опасностью,- вещь обычная. Хороший человек - тот, кто делает большие и благородные дела, даже если он при этом рискует всем.

Справедливый муж повелевает женою не как хозяин собственностью, но как душа телом; считаясь с ее чувствами, и неизменно благожелательно.

Супружеский союз, если он основан на взаимной любви, образует единое сросшееся целое; если он заключен ради приданого или продолжения рода, то состоит из сопряженных частей; если же - только затем, чтобы вместе спать, то состоит из частей обособленных, и такой брак правильно считать не совместной жизнью, а проживанием под одной крышей.

Суровость делает отталкивающим целомудрие жены, равно как и неопрятность - ее простоту.

Те, кто жадны на похвалу, бедны заслугами.

У наказываемого не остается повода упорствовать против исправления, если он сознает, что наказан не в порыве гнева, а на основании беспристрастного изобличения.

Украшает женщину то, что делает ее более красивой, но делает ее таковою не , изумруды и пурпур, а скромность, благопристойность и стыдливость.

Умная жена, пока разгневанный муж кричит и бранится, хранит молчание, и лишь когда он умолкает, заводит с ним разговор, чтобы смягчить его и успокоить.

Характер есть не что иное, как долговременный навык.

Целомудренная супруга должна показываться на людях не иначе как с мужем, а когда он в отъезде, оставаться невидимой, сидя дома.

Человек здравомыслящий должен остерегаться вражды и озлобления.

Источники

Плутарх. Сравнительные жизнеописания. В 2 т. / Изд. подг. С. С. Аверинцев, М. Л. Гаспаров, С. П. Маркиш. Отв. ред. С. С. Аверинцев. (Серия «Литературные памятники»). 1-е изд. В 3 т. М.-Л., Издательство АН СССР. 1961-1964. 2-е изд., испр. и доп. М., Наука. 1994. Т.1. 704 стр. Т.2. 672 стр.

Издания этических сочинений см. в статье Моралии (Плутарх)

Лосев, “Плутарх. Очерк жизни и творчества.”;

Плутарх. Сочинения.

Кувшинская И.В. Плутарх // Большая энциклопедия Кирилла и Мефодия-2004

Ботвинник М.Н., Рабинович М.Б., Стратановский Г.А. Жизнеописания знаменитых греков и римлян: Кн. для учащихся. — М.: Просвещение, 1987. — 207 с.

Знаменитые греки и римляне / 35 биографий выдающихся деятелей Греции и Рима, составленных по Плутарху и др. древним авторам М.Н.Ботвинником и М.Б.Рабиновичем. — СПб.: Эпоха, 1993. — 448 с.

Слава далёких веков: Из Плутарха / С древнегреч. пересказал С.Маркиш. — М.: Дет. лит., 1964. — 270 с.: ил. — (Шк. б-ка).

Плутарх

Биография.
Биография Плутарха весьма скудна и может быть изучаемая преимущественно на
основании сочинений самого же Плутарха, в которых он нередко делится с
читателем воспоминаниями из своей жизни.
Прежде всего, в точности совершенно неизвестны годы его жизни, и
представление о них можно получить только из косвенных данных. Согласно этим
косвенным данным можно с полной уверенностью утверждать, что Плутарх
родился в конце 40-х годов I-го века нашей эры и умер в промежутке 120-125 гг., то
есть, прожил около 75 лет. Отец его был, несомненно, зажиточный человек, но он
не был аристократом. Это дало Плутарху возможность рано приступить к
школьным занятиям и ещё в юном возрасте стать высокообразованным
человеком. Родной город Плутарха - Херонен, в греческой области Беотии.
Все представители его семьи обязательно образованы и культурны, обязательно
высоки духом и отличаются безупречным поведением. О своей жене Тимоксене
Плутарх нередко говорит в своих сочинениях, и всегда говорит в самом высоком
тоне. Она была не только любящей женой, но ей претили разные женские слабости
вроде нарядов. Её любили за простоту нрава, за естественность поведения, за её
умеренность и внимательность.
У Плутарха было четыре сына и одна дочь, которая, как и один из сыновей, умерла
в младенческом возрасте. Плутарх настолько любил свою семью, что посвящал
её членам даже свои сочинения, а по случаю смерти дочери нежное и
возвышенное утешительное послание к собственной жене.
Известно о многих путешествиях Плутарха. Он побывал в Александрии, центре
тогдашней образованности, получал образование и в Афинах, бывал в Спарте,
Платеях, в Коринфе у Фермопия, в Риме и других исторических местах Италии, а
также в Сардах (Малая Азия) .
Имеются сведения об основанной им в Херонее философско-нравственной
школы.
Творческая деятельность.
Даже если исключить подложные и сомнительные сочинения Плутарха, всё же
список вполне достоверных и притом дошедших до нас сочинений является, по
сравнению с другими писателями, огромным. До нас дошли, во-первых, сочинения
историко-философского характера: 2 сочинения о Платоне, 6 - против стоиков и
эпикурейцев. Кроме того, имеются сочинения, посвящённые проблемам
космологии и астрономии, психологии, этики, политики, семейной жизни,
педагогики, антикварной истории. Плутарх написал несколько трактатов
религиозного и религиозно-мифического содержания. Особенно нужно выделить
его сочинения моралистического содержания, где он анализирует такие,
например, человеческие страсти, как сребролюбие, гневливость, любопытство. К
весьма сложным по своей тематике можно отнести застольные и пиршественные
беседы, составляющие, можно сказать, особый литературный жанр, а также
собрания изречений. Все эти сочинения представляют собой один общий раздел,
обыкновенно носящий малопонятное название Moralia. В этом разделе моральные
сочинения, правда, представлены очень широко, и без этой морали у Плутарха не
обходится почти ни один трактат.
Особый раздел сочинений Плутарха, и тоже огромный, тоже весьма популярный во
все века, и, может быть, даже более популярный, чем Moralia, - это
“Сравнительные жизнеописания” . Здесь можно найти и строго исторические
данные, и моралистику, и увлечение искусством портрета, и философию, и
беллетристику.
Плутарх и античная литература.
Античное мировоззрение и античная художественная практика опираются на
интуиции живого, одушевлённого и разумного космоса, всегда видимого и
слышимого, всегда чувственно воспринимаемого, вполне материального космоса
с неподвижной землёй посредине и с небом как областью вечного и правильного
движения небесного свода. Всё это, безусловно, предопределено самим
характером социально-исторического развития древнего мира. В то время как
последующие культуры сначала исходили из личности, абсолютной или
относительной, а также из общества и уже потом приходили к природе и космосу,
античная мысль наоборот, исходила из наглядной данности чувственно-
материального космоса и уже потом делала из этого выводы для теории
личности и общества. Это навсегда определило собой подчёркнуто
материальную, то есть архитектурно-скульптурную образность античных
художественных построений, что мы, безусловно, находим у Плутарха. Итак,
чувственно-материальная космология - вот исходный пункт мировоззрения и
творчества Плутарха.
Плутарх и классический период античной
литературы.
Поскольку античная литература просуществовала больше тысячелетия, она
прошла много разных периодов своего развития. Космология периода классики, а
именно высокой классики, - это учение о мироздании в платоновском “Тимее” .
Здесь дана ясная и отчётливая картина живого и материально-чувственного
космоса со всеми подробностями материальной сферики космоса. Поэтому
Плутарх в первую очередь платоник.
Плутарх находил в классическом платонизме в первую очередь учение о
божестве, но не в виде наивного вероучения, а в виде продуманного требования
бытия, и притом единого бытия, которое является пределом и возможностью для
всякого частичного бытия и для всякой множественности. Плутарх глубоко
убеждён в том, что если имеется бытиё частичное, изменчивое и незавершённое,
то это значит, что имеется бытиё единое и цельное, неизменное и
всесовершенное. “Ведь божественное не есть множественность, как каждый из
нас, представляющий разнообразную совокупность из тысячи различных частиц,
находящихся в изменении и искусственно смешанных. Но необходимо, чтобы
сущное было одним, так как существует только единое. Разнообразие же по
причине отличия от сущего оборачивается небытиём” (“Об “E” в Дельфах” , 20) .
“Вечно неизменному и чистому присуще быть единым и несмешанным” (там же) .
“Насколько возможно найти соответствие между переменчивым ощущением и
умопостигаемой и неизменной идеей, настолько это отражение даёт так или
иначе какое-то призрачное представление о божественной милости и счастье”
(там же, 21) . Таким отражением божественного совершенства является прежде
всего космос. Об этом говорится уже и в цитируемом здесь трактате (21) : “Всё,
что присуще так или иначе космосу, божество объединяет в своей сущности и
удерживает слабую телесную субстанцию от уничтожения” .
По космологической проблеме Плутарх посвящает целых два трактата в связи
сочинения своими комментариями на платоновского “Тимея” . В трактате “О
происхождении души в “Тимее” Платона” Плутарх развивает в чисто
платоническом духе учение об идее и материи, о вечном, но беспорядочном
существовании материи, о превращении божественным Демиургом этой материи в
красоту, строй и порядок существующего теперь космоса, о создании вечного и
неизменного движения небесного свода с помощью упорядочивающей
деятельности мировой души и о вечной красоте живого, одушевлённого и
разумного космоса. Действительно, и сам Платон в своём построении идеально
прекрасного космоса, как мы это находим в его диалоге “Тимей” , был на высоте
именно классического представления о космосе. И такое же классическое
представление является мечтой и Плутарха, на все лады восхваляющего красоты
совершенного, хотя и вполне чувственно-материального космоса.
Но уже и здесь на высоте своего теоретического мировоззрения Плутарх начинает
проявлять некоторого рода неустойчивость и даже двойственность своей
общефилософской позиции. Когда Платон строил свой космос, ему и в голову не
приходило противопоставлять добро и зло. Для него было достаточно уже того
одного, что вечный божественный Ум со своими вечными идеями оформил раз
навсегда бесформенную и неупорядоченную материю, откуда и появился тоже
вечный и тоже навеки прекрасный космос. Совершенно новый оттенок вносит
Плутарх в это классический оптимизм. В указанном трактате о происхождении
души по “Тимею” он вдруг начинает рассуждать о том, что отнюдь не вся
беспорядочная материя была приведена в порядок Демиургом, что значительные
её области остаются беспорядочными и до настоящего времени и что эта
беспорядочная материя (будучи, очевидно, тоже вечной) и теперь и всегда будет
началом всякого беспорядка, всяких катастроф и в природе и в обществе, то есть,
попросту говоря, злой душой мира. В этом смысле Плутарх толкует и всех
главнейших старых философов - Гераклита, Парменида, Демокрита, даже
Платона и даже Аристотеля.
Плутарх и эллинизм.
За классикой VI-IV вв. до нашей эры последовала та переработка классики,
которая обычно именуется не периодом эллинства, а периодом эллинизма.
Сущность эллинизма заключается в субъективной реконструкции классического
идеала, в его логической сконструированности и эмоционально-интимной
пережитости и охваченности. Поскольку Плутарх действовал в эпоху эллинизма,
его мировоззрение и художественная практика построены не на чистом
платонизме, но на его субъективистской и имманентно-субъективной
интерпретации. Плутарх - субъективистски настроенный интерпретатор
платонизма в условиях сохранения космологического объективизма в целом.
Плутарх и начальный период эллинизма.
Плутарх жил не в век начального эллинизма (III-I вв. до нашей эры) , а
непосредственно после него. И тем не менее печать этого начального эллинизма
решительным образом оказалась характерной для всего Плутарха. Этот
начальный период эллинизма не повлиял на Плутарха своими тремя
философскими школами - стоицизмом, эпикурейством и скептицизмом. Эти школы
возникли как защитное мероприятие для появившегося тогда индивидуализма и
субъективизма. Нужно было воспитать строгого и сурового субъекта и охранять
его внутренний покой перед нараставшей тогда громадой эллинистически-
римских империй. Плутарх оказался чуждым и сурового ригоризма стоиков, и
беззаботного наслажденчества эпикурейцев, и полного отказа от всякого
логического конструирования у скептиков.
Из всех аспектов нараставшего тогда субъективизма Плутарху оказалась ближе
всего малая, скромная и простая человеческая личность с её повседневными
привязанностями, с её любовью к семье и к родным местам и с её мягким,
сердечным патриотизмом.
Начальный период эллинизма с его тремя философскими школами - стоицизмом,
эпикурейством и скептицизмом - оказался для Плутарха слишком суровой
философской позицией. Как философ эллинизма, Плутарх, конечно, тоже
выдвигал на первый план человеческую личность и тоже хотел дать лично
продуманную и интимно пережитую картину объективной космологии. Но
указанные три основные школы начального эллинизма явно были для него
слишком суровы и требовательны, слишком абстрактны и бескомпромиссны. Выше
уже говорилось, что выступивший в те времена интимный человеческий субъект
был не так суров, как у стоиков, не так принципиален, как у эпикурейцев, и не так
безнадёжно анархичен, как у скептиков. Человеческий субъект проявил себя
здесь весьма своеобразно, начиная от своих повседневно-бытовых установок и
кончая разнообразными формами сентиментализма, романтизма и любых
психологических капризов. Было две таких тенденции раннего эллинизма,
которые не только имели положительное влияние на Плутарха, но часто даже
превышали собою прочие формы субъективной ориентации человека у Плутарха.
Первая такая тенденция у Плутарха - это бытовизм и вполне обывательская
личная ориентация. Этот бытовизм заполнял у Плутарха решительно все его
настроения и доходил до полной непринуждённости, до повседневной
ограниченности, до бессодержательного многословия и, прямо можно сказать, до
болтовни. Но от Менандра до Плутарха прошло всё-таки несколько столетий, и
чисто бытовые анализы во времена Плутарха уже устарели. Какой же был, в таком
случае, смысл десятки и сотни страниц отводить праздной болтовне на темы
повседневности и случайным анекдотам? А для Плутарха здесь крылся очень
большой смысл. На почве такого сплошного бытовизма выступала психология
маленького человека, выступала тенденция обезопасить себя от грандиозных и
слишком суровых проблем. Или, вернее сказать, суровые проблемы здесь не
снимались, но создавалась психологическая возможность переживать их не очень
болезненно и не очень трагически. Менандр - не платоник, а живописатель быта.
Но Плутарх - платоник, и вместе с платонизмом вырисовывался для него длинный
ряд глубоких, часто трагических и часто невыносимых проблем. Он умудрялся
выносить и переносить эти большие проблемы, часто для него значительные и
даже торжественные, но всегда требовательные и ответственные. Бытовизм
малого человека как раз и помогал Плутарху сохранять спокойствие духа и не
падать ниц перед неразрешимым и невозможным. Вот почему даже в своих
“Сравнительных жизнеописаниях” Плутарх, изображая великих людей, не только
не избегает никаких бытовых деталей, но часто даже придает им глубокое
значение.
Бытовизм начального периода эллинизма имел огромное значение и для
мировоззрения, и для писательской манеры Плутарха. Но в этом начальном
эллинизме была ещё одна, тоже новая и замечательная и тоже огромная по своей
силе, тенденция, воспринятая Плутархом глубоко, раз и навсегда. Эта тенденция,
или, лучше сказать, эта духовная стихия, была тем, что мы сейчас должны назвать
морализмом.
Это было безусловной новостью для греческой философии и литературы потому,
что все классические и уж тем более все доклассическое никогда не знало
никакой специальной моралистики. Дело в том, что вся классика живёт
героизмом, а героизму нельзя было научиться, героизм давался только самой
природой, то есть только богами. Все древние герои были либо прямыми, либо
косвенными потомками только самих же богов. Свершать героические подвиги
можно было, конечно, только после прохождения предварительной героической
подготовки. Но сделаться героем было нельзя. Можно было родиться героем и
усовершенствоваться в героизме. Но древнегреческий классический героизм - это
область не педагогическая, не воспитательная и потому не моралистическая.
Героизм в те времена был явлением природно-человеческим или, что-то же,
божественным. Но вот классика кончилась, и затем в период эллинизма, выступил
уже самый обыкновенный человек, не потомок богов, не герой по природе, а просто
человек. Для своих повседневных дел такой человек должен был специально
воспитываться, специально обучаться и тренироваться, всегда консультируясь у
старших и опытнейших. И вот тут-то как раз и зародилась та моралистика, которая
была неизвестна классическому герою. Чтобы стать приличным и достойным
человеком, нужно было знать тысячи личных, общественных и, вообще говоря,
моральных правил.
Плутарх - моралист. И не просто моралист. Моралистика - это его подлинная
стихия, беззаветная тенденция всего его творчества, никогда не угасающая
любовь и какое-то педагогическое наслажденчество. Только бы учить, только бы
наставлять, только бы разъяснять трудные вопросы, только бы поставить своего
читателя на путь вечного самоанализа, вечного самоисправления и неотступного
самосовершенствования.
Короче говоря, от этого начального периода эллинизма к Плутарху перешёл
бытовизм и добродушный морализм. Другими словами, Плутарх был благодушным
платоником, для которого гораздо ближе оказались бытописательно-
моралистические формы вместо грандиозных и величественных форм
классического платонизма и с интерпретацией его в духе мягкосердечно и
искренне настроенного бытописателя и моралиста.
Наконец, кроме прямой критики трёх философских школ начального эллинизма и
кроме бытописательной моралистики малого человека, Плутарх унаследовал от
раннего эллинизма ещё и ту смелость прогрессировавшего субъективизма,
которая потребовала всерьёз учитывать зло в природе, личности и обществе
вопреки безраздельному космологическому оптимизму. Именно скромный и
обывательски настроенный Плутарх требовал признания не только доброй, но и
злой души мира. В этом смысле он осмеливался критиковать даже и самого
Платона. Итак, субъективистски настроенный интерпретатор Платона, Плутарх
употребил эту интерпретацию для защиты малого и скромного человека, для
постоянного бытовизма и морализма и для признания за злом (а не только за
одним добром) колоссальной космической силы.
Плутарх и эллинское возрождение II в. нашей эры.
Плутарх, живший на рубеже I-II вв. нашей эры невольно оказался не только под
влиянием раннего эллинизма, но и под влиянием того более позднего эллинизма,
который в античной науке получил название века эллинского возрождения.
Необходимо отдавать себе строгий отчёт в том, что такое это эллинское
возрождение, в чём Плутарх с ним сходствует и в чём резко различествует.
Если брать эллинское возрождение как принцип, то это не могло быть буквальной
реставрацией несколько столетий назад отжившей классики. Это было
превращением классики не в буквальную, то есть не в буквально жизненную, но
только в эстетическую предметность, в самодовлеющее и вполне изолированное
созерцание давно минувшей красоты. Таким чистым эстетиком Плутарх никогда
не был, и такая изолированная самодовлеющая эстетическая предметность
всегда была ему глубоко чужда. Он не был способен на тонко-чувственный
импрессионизм Филостратов, на захлёбывание интересными филологическими
пустяками Атенея, сухое и методическое описательство мифографов или
беспардонную юмористику мифологических зарисовок у Лукиана.
Может быть, некоторым отдалённым результатом эллинского возрождения,
характерно именуемого ещё а как вторая софистика, было очень частое у
Плутарха многословие, доходившее у него иной раз до какой-то праздной
болтовни. Это была у него не просто болтливость, но опять таки защитная мера
для охраны прав обыденного человека на своё существование, на свои пусть
мелкие, но зато чисто человеческие потребности и настроения.
Подлинная значимость эллинского возрождения для Плутарха.
Эту подлинную значимость необходимо констатировать в том, каким методом
пользуется Плутарх в своей склонности к возрожденческой методологии. Именно
наглядно данная, созерцательно самодовлеющая и эстетически изолированная
предметность никогда не использовалась Плутархом буквально, никогда не была
для него “чистым” искусством, никогда не была искусством для искусства. В этом
эстетически-изолированном самодовлении, с виду вполне бескорыстном и ни в
чём жизненно не заинтересованном, Плутарх всегда почерпал силы именно для
жизни. Такое эстетическое самодовление всегда его оживляло, укрепляло,
освобождало от суеты и мелочей, всегда преобразующе действовало на психику,
на общество, облегчая борьбу, просветляя суету и осмысливая житейские
невзгоды и трагическую безвыходность. Вот почему бытовизм и морализм у
Плутарха всегда пересыпаны мифологическими и литературными примерами,
легендами, баснями и произвольно выдуманными ситуациями, анекдотами и
острыми словечками, на первый взгляд как будто нарушающими ровно текущее
изложение и как бы беспредметно уводящими в сторону. Вся эта мифология и
литература, все эти анекдоты и остроумные ситуации никогда и нигде не имели
для Плутарха самостоятельного значения, и в этом смысле они привлекались
вовсе не для целей изолированного самолюбования. Всё это внедрялось в
жизненную практику реально действующего человека, всё это разоблачало
низкую и бездарную природу порочных людских страстей, и всё это облегчало,
освежало, возвышало и умудряло самого обыкновенного маленького человека.
Таким образом, возрожденческо-эллинская теория искусства для искусства, не
отнимая у человека его прав на повседневность, сразу и одновременно
оказывалась и эстетически-самодавлеющей и возвышающей морально,
укрепляющей духовно. Платонизм в этом смысле претерпел у Плутарха ещё новое
преображение, и классическая космология, не теряя своей возвышенной красоты,
стала оправданием для бытового человека.
Антиномико-синтетический характер мировоззрения и творчества Плутарха.
В результате нашего обследования обширного литературного наследия Плутарха
необходимо сказать, что в настоящее время для филолога является подлинным
грехопадением сводить творчество Плутарха к какому-нибудь одному
абстрактному принципу. Правда, его социально-историческая основа,
хронологически весьма точная, повелительно требует рассматривать его как
переход от начального эллинизма, именно - к эллинскому возрождению II в. нашей
эры. Но это уже слишком общий принцип. Ближайшее рассмотрение его
мировоззрительных и творческих результатов свидетельствует о том, что
Плутарх - это чрезвычайно осложнённый платоник, не смогший подняться до
платонического монизма, но зато использовавший его многочисленные
идеологические оттенки, часто противоречивые, и делавшие этот платонизм
неузнаваемым. В приблизительном перечислении вот в таком виде можно было бы
представить все эти противоречивые и в полном смысле слова антиномические
черты Плутарха с его синтетизмом, если не всегда философским, то всегда
ясным и простым, благодушным и добродушным, наивным и мудрым. Именно, у
Плутарха совмещались универсализм и индивидуализм, космологизм и бытовизм,
монументальность и повседневность, необходимость и свобода, героизм и
морализм, торжественность и бытовая проза, идеологическое единство и
неимоверная пестрота изображений, самодовлеющая созерцательность и
практическая фактография, монизм и дуализм, стремление материи к
совершенству. Всё искусство историка античной литературы и философии в
отношении Плутарха в том и заключается, чтобы вскрыть и социально
исторически обосновать именно этот антиномико-синтетический характер его
мировоззрения и творчества. Для такого искусства требуется привлечение
огромных материалов, и сейчас к этому можно только отдаленно приближаться.
Плутарх и конец эллинизма.
Плутарх находился под сильным влиянием эллинского возрождения, хотя
использовал он его для обоснования прав повседневного человека. Но от чего
Плутарх уж безусловно был далёк - это от грандиозного завершения всего
эллинизма в последние четыре века античности, когда зародилась, процветала и
приходила в упадок философская школа неоплатоников. Эти неоплатоники тоже
не могли признать в качестве окончательной теорию самодовлеющего
созерцания. Они доводили до конца это чисто поэтическое самодавление,
домысливая его до того логического конца, когда поэтический и чисто
умственный образ вместо метафоры становился живой действительностью,
живой вещью и самостоятельно действующей субстанцией. Но поэтический образ,
данный как самостоятельная материальная субстанция, есть уже миф; и
неоплатонизм III-IV вв. нашей эры как раз и стал именно диалектикой мифа. У
Плутарха отношение к мифам было положительное, но не в смысле признания в
них первичных субстанций самого бытия. Мифы для него, в конце концов, тоже
остались на ступени метафорического морализма, хотя, конечно, всё ещё
уходящими в космологические глубины.

Литература:
А. Лосев, “Плутарх. Очерк жизни и творчества.” ;
2. Плутарх. Сочинения.